— Вижу, — ответил я ему, с трудом переглотнув. — Но это же только вблизи, в общих чертах… — Пальцы сдавили мне лицо, и я смолк.

— Не морочь мне голову, — с расстановкой сказал он. — Трусов и лгунов вроде тебя я вижу насквозь… Говори быстро и без увёрток — кто ты такой?!

Это было совсем плохо. Завёрнутые за спину руки загнули аж чуть не к лопаткам. При этом державшие меня всё время сопели и всхрапывали. Не то от удовольствия, не то от хронического насморка.

Совершенно невольно я вспомнил Слейфа с его железной хваткой — по сравнению с этими ребятами он обращался со мной просто по-божески. Но что я мог им всем ответить, кроме того, что было на самом деле?..

— Да я попал сюда совершенно случайно! — начал объяснять я, с тоской предчувствуя, что ничем хорошим это не кончится. Но, может быть, удастся всё-таки объяснить? — Я две недели бродил по тайге…

Объяснить мне не дали. Пальцы на лице опять сжались, на этот раз сильнее.

— Я тебе сказал не морочить мне голову? — со зловещим шипением переспросил он.

— Бокут! — донеслось откуда-то сбоку. — Погляди-ка чего…

С толчком отпустив моё лицо, спрашивавший отошёл, коротко бросив:

— Связать!

Державшие меня тут же обмотали мне туловище и руки верёвкой. Я не сопротивлялся. Какой смысл? Связав меня, один из двоих ушёл. Второй остался, не спуская с меня глаз и не снимая руки с рукоятки меча.

Насколько я мог рассмотреть, это был достаточно молодой парень. Крепкий, темноволосый, перетянутый ремнями. Одетый в какую-то кожаную рубаху с бляхами, из-под которой виднелась шкура неизвестного мне зверя мехом наружу.

Его, видимо, в свою очередь очень интересовала моя одежда, но никаких попыток ознакомиться поближе он не предпринимал. Выражение же его лица мне очень не понравилось — насколько я опять же мог рассмотреть его без очков.

Слишком знакомый у него был взгляд — уличной шпаны, прекрасно мне известный по детским впечатлениям. Вид этого охранника всё время, пока мы стояли с ним, ожидая неизвестно чего, вызывал во мне непреодолимо мерзкое чувство какого-то прямо-таки гадского страха. И это несмотря на то, что он ни словом, ни движением никак не выказал каких-то своих намерений. Все они были написаны у него на лице…

Вернулся Бокут. Быстро отодвинул в сторону охранника и сунул мне под нос… мои очки! Целые и невредимые! О, какая это была радость!

— Это твоё? — резко спросил он.

— Да, это мои очки, — сказал я. — Я говорил…

Бокут резко убрал очки за спину. Глаза его впились мне в лицо.

— Ты колдун? — произнёс он с угрозой.

Да что же это такое, подумал я, чего им всем в голову взбрело?!