— Да нет же! — Я вздохнул. — Я не колдун! Я здесь случайно! Я же говорил уже!..

Прищуренные глаза Бокута блеснули сталью — у меня аж сердце сжалось, — и он холодно спросил:

— Дурака со мной хочешь валять? Ничего, это недолго! — И, слегка повернув голову, позвал: — Рыбец!

Охранник тут же подскочил к нам.

— Отведи его в замок. К остальным. Да смотри в оба глаза! Птичка интересная… А чтоб пропала у него охота чепуху молоть — вломи ему как следует! — Сказав всё это, Бокут повернулся и ушёл, оставив меня в полном отчаянии — без очков и умирающим от страха.

Я посмотрел на Рыбца. Он, улыбаясь жуткой улыбкой, что-то поправил в своей амуниции и не спеша шагнул ко мне. В моём распоряжении были только ноги, но бежать представлялось позорным, а ударить его я не мог: и без толку, и всё равно лишь обозлю…

— Ну что? — спросил он лениво и, взявшись одной рукой за верёвки, рывком развернул меня в свою сторону.

Сколько ни убеждай себя, что бояться унизительно, — всё равно против воли будешь всегда уворачиваться от ударов. Я отдёрнул голову… но Рыбец лишь только слегка потыкал меня кулаком в скулу, усмехаясь.

Пошлёпал по лицу раскрытой ладонью, отпустил… Я невольно почувствовал облегчение. И тут же получил лёгкий, какой-то играющий удар по лицу. Это было небольно — исключительно неприятно, обидно.

Я отвернул лицо снова — и тут же получил ещё раз. С другой руки. Теперь уже чуть сильнее. Выражение лица у Рыбца было скучающее… От унижения всё внутри у меня просто свернулось — вот, вышел, называется, к людям! Мерзавцы! Так с человеком обращаться…

— Че морду воротишь? Че воротишь, сопля гнилая? — тыкая мне в лицо кулаком, приговаривал Рыбец с отсутствующим видом. Я дёргал головой, уворачиваясь. — Че воротишь, я тебя спрашиваю, — повысил он внезапно голос, перешедший разом в рёв, — а?!

Я не успел испугаться этого вопля — всё тело от живота до лопаток точно огнём прожгло. Не знаю даже — закричал я или нет от боли, не помню даже, как упал. Из глаз текло, в паху страшенно резало.

Убил, сволочь! — полыхало в мозгу багровым от боли светом. Убил! Я даже всё остальное перестал замечать — даже продолжавшие сыпаться удары. Только чуть погодя сообразил, что все эти толчки — пинки по рёбрам, спине, голове…

Наконец последовало ещё несколько толчков — и всё стихло. Я, скорчившись, прятал голову в траве.

— Вставай, — отдуваясь, произнёс надо мной чей-то голос. Рыбец.

Я осторожно попробовал пошевелиться, но боль всплеснулась с новой силой, и я, всхлипывая, снова скорчился.

— Встать! — проревел Рыбец визгливо, и я получил ещё пару пинков. Скуля и подвывая, я начал подниматься. Господи, вроде всё было цело! В висках колотило как отбойными молотками, голову разламывало, в паху всё ещё болело и каждое движение вызывало слёзы.

Дрожа и шатаясь, я поднялся на подгибающихся ногах. По лицу потекло что-то тёплое… Кровь. Голову разбил, подлец. Я облизал разбитые губы и почувствовал, что с подбородка капает солёное. Слава богу, кажется, по ногам ничего не стекало.

— Пошёл, — без предисловий рванул меня Рыбец за верёвки, и я поневоле заковылял непослушными ногами, вообще почти ничего не видя перед собой сквозь наплывающий туман.

За что?