— …от…

— Папа!

— Да, взгляни на своего отца! Хорош!

— Может, я пришелся бы тебе больше по вкусу, если б положил на стол пятьсот тысяч франков? А?

— Ты мне противен! Ступай протрезвись в другом месте!

— За пятьсот тысяч франков вся твоя семейка прибежит лизать мне пятки…

— Я тебе запрещаю…

— Папа! Мама!

Рука поднялась, но ударила лишь по столу, а несколько секунд спустя с грохотом хлопнула входная дверь. Малуан, забыв бидончик с кофе и бутерброды, ринулся в порт.

— Ешь! — сказала дочери мадам Малуан. — Завтра он обо всем забудет. А вот до праздников, уверена, работу тебе не подыскать.

В отеле «Ньюхевен» инспектор Молиссон сидел в одиночестве за столом, накрытым на две персоны, и неторопливо ужинал. С других столов на него поглядывали с любопытством и одновременно с уважением.

— Это человек из Скотленд-Ярда, — шепотом сообщил хозяин отеля, вышедший в белом колпаке, чтобы приветствовать своих клиентов в начале трапезы.

— А второй — Браун?

— Сдается, он знаменитый английский грабитель.

Хозяйка в это время подсчитывала за конторкой долг Брауна — четыреста двадцать франков, которых, видно, ей уже не видать.

Туман не проходил, но это был обычный туман, который висел над Ла-Маншем половину зимы. Сирена продолжала завывать. Белый пар поднимался в воздух от дыхания прохожих.

До половины десятого Малуан не замечал из своей будки ничего особенного. Он положил на стол новую пенковую трубку и то и дело бросал на нее укоризненный взгляд, будто в чем-то ее винил. Повернувшись налево, он видел свет в окне своего дома, при этом на лбу у него появлялись морщины.

Траулер «Франсетта» заканчивал погрузку угля, чтобы через час, с началом прилива, выйти в море. Прожектор, закрепленный на шесте, освещал палубу. Корзины с углем, раскачиваясь на талях, одна за другой опрокидывались в трюм.

Вдруг в освещенной части палубы показались трое в штатском. Один из них что-то сказал, что именно, Малуан не расслышал, и тотчас один из матросов побежал искать капитана в соседнюю пивнушку.

Разговор происходил на свету прожектора. Стрелочник узнал в одном из пришедших сотрудника полиции. Он видел, как все трое расхаживали по палубе, потом зашли в рулевую рубку, затем в кабину телеграфиста, а по набережной в это время вышагивал жандарм в форме, и такие же шаги доносились с другой стороны гавани.