…Он пришел в себя лишь тогда, когда услышал голос жены:

— Ну, теперь-то ты видишь, что заболел гриппом!

Раз уж речь идет о гриппе, то это целиком ее сфера — повод для того, чтобы варить отвары, принимать еще более грустный вид. Малуан был разбит, опустошен, подавлен, и все же ему нужно было все обдумать.

Но не так, как это делала жена, которая могла в течение трех дней обсуждать покупку кастрюли или бесконечно муссировать вопрос о том, брать ли Эрнесту уроки игры на скрипке, о чем уже больше года говорили и в его семье, и в доме шурина.

Все обдумать! Не исключено, что англичанин бродит возле дома. Ему известно, что Малуан все знает.

Слишком поздно относить чемодан в полицию. Но даже если и не было бы поздно, Малуан решился бы на такой шаг лишь скрепя сердце.

Что произойдет, если англичанин останется в Дьепе? Будет ли и впредь высовывать свою клоунскую голову из-за каждого угла?

Малуан встал с кровати и отворил окно так же резко, как в первый раз, но никого не увидел, кроме жены Батиста, разносившей по домам рыбу, да еще своей жены, которая, поторговавшись, купила сельдь. Опять сельдь!

Он немного поспал. Теперь за пеленой тумана угадывался желтоватый диск солнца.

Накануне в это время Малуан, против обыкновения, был на улице. И может потому, что это не было привычным, он сохранил приятное воспоминание от своего бесцельного шатания, особенно от стаканчиков, пропущенных в «Швейцарии» — лучшем кафе города, а не в какой-то забегаловке.

Легче думать вне четырех стен, среди шума толпы, находясь в движении. Мелочи не заслоняют главного. Он стал одеваться, и тут на шум, как и следовало ожидать, прибежала жена.

— Надеюсь, ты не собираешься выходить на улицу?

Очень хотелось бы избежать сцены, но…

— Оставь меня в покое!

— Потом вернешься и начнешь жаловаться, что заболел! А ухаживать за тобой придется мне…

Не чудно ли получается, живешь с женщиной двадцать два года, имеешь от нее детей, делишь с ней заработок, а по сути дела — чужой она тебе человек! И виновата во всем она — ничего не понимает и вечно хнычет. Она даже и мысли не допускает, что в дни, когда он ходит играть на бильярде, он имеет право вернуться навеселе. Никогда жена не спросит — кто выиграл? Более того, она одна не знает, что он лучший игрок Дьепа!

— Уверяю тебя, Луи…

— Заткнись!

Она спокойно выслушала грубость, раньше от такого слова могла проплакать три дня подряд.

— За семью отвечаю только я, не так ли? — Он смотрел ей прямо в глаза. — Это я работаю! И деньги на жратву тоже я приношу! А если завтра я скажу, что мы богаты? Что тогда? Если завтра я покажу тебе сотни тысяч?