III

Когда утром, после смены, волоча ноги, Малуан вошел на кухню, жена, едва взглянув на него, воскликнула:

— Ну, теперь-то ты видишь, что у тебя грипп? Так кто же был прав?

Она вовсе не была права. Никакого гриппа у него нет. Но видно, и впрямь у него больной вид, раз жена это заметила. Правда, у нее была особая способность чуять, когда дела не клеятся, особенно если речь шла о чем-нибудь грязном или постыдном, или о денежных затруднениях. Она первой замечала прыщик у кого-нибудь на лице или разоблачала обман Эрнеста.

— Много не ешь! Сейчас приготовлю тебе грог.

Обычно, возвращаясь с дежурства, он ел мясо с разогретым картофелем, но сегодня даже не присел к столу и, метнув злой взгляд на жену, направился к лестнице в спальню.

Никогда до сих пор он не испытывал после службы такой усталости. Все тело ныло, голова болела. А главное, его мутило, как после сильной попойки.

— Оставь меня в покое! — крикнул он жене, которая направилась было за ним наверх.

Он не хотел видеть, как она станет сновать вокруг постели, надоедая советами.

— Ты не станешь пить грог?

В ответ он захлопнул дверь. В ушах отдавалась сирена, ревущая в тумане. В комнате было холодно. Он швырнул один ботинок налево, другой направо, бросил на спинку стула брюки и, оставшись в одной рубашке, уставился на ноги.

Неужто его вновь будут одолевать думы? Разве недостаточно всей прошлой ночи? Крадучись, будто собираясь сделать что-то дурное, он босиком подошел к окну и рывком распахнул его, так что заскрипели рамы.

На улице был туман, и однако, присмотревшись, Малуан различил метрах в пятидесяти от дома фигуру человека.

Он был доволен тем, что напугал этого человека. Конечно, напугал, иначе для чего нужно было так резко распахивать окно да еще высовываться. Малуан был уверен, что после этого англичанин кубарем скатится с откоса и возвратится в город.

Малуан лег в постель, разговаривая сам с собой, как это делал обычно в будке: