— А точнее? — Ответа не последовало; я сменил тактику: — Могу я получить свой телефон? Не вижу в нем ничего опасного.
Анжелика Остин щелкнула ручкой и что-то записала в мою карту.
— А Лола Шенкс придет?
— Может быть, позже.
— Почему я всех раздражаю?
Доктор Анжелика Остин опустила свой планшет:
— Ничего подобного.
Она раздраженно сверкнула глазами и ушла.
Ночью я почувствовал сильнейший зуд в обеих ногах. Меня должны были уколоть в полночь, но на часах уже было 12.17, а лекарств не принесли. Я потел, дрожал и в итоге удерживал кнопку вызова нажатой, пока не пришла сестра Вероника — через девять минут. Она взглянула на меня, как на слякоть.
— Извините, — сказала она. — Я была занята с пациентами, которые пытаются выкарабкаться.
Шли дни, но ко мне никто не приходил. В этом смысле все оставалось как в прошлый раз. Разница была в том, что теперь я желал посещений. Не всяких. Ее. Я мечтал, чтобы в палату ввалилась Лола Шенкс с охапкой ног в руках.
Я не решался спросить о ней. Поскольку сестры держались враждебно, уведомить их о каком-то своем желаний было бы стратегической ошибкой. Мой рацион служил тому доказательством. Но и ждать я тоже не мог. На пятый день я составил план вылазки через весь этаж к телефону в коридоре. И тут свершилось чудо: она явилась. Никаких протезов при ней не было. Она пришла сама по себе, в свободной больничной блузке и спортивных брюках. Она остановилась в дверях и уставилась на меня сквозь очки.
Я подтянулся и сел:
— Привет! Привет.
Лола приблизилась, не доходя до кровати:
— Ты раздавил себе вторую ногу.
— Ага.
— Нарочно.
— Да.
— Зачем? — Слово упало, будто имело немалый вес. Ударилось об пол и осталось там лежать.