Церковь шире стала привлекаться к общественно-политической деятельности. Она использовалась для критики католицизма, как прислужника капитализма, становилась активным участником борьбы за мир.

Однако послабления к церкви начали возрождать у отдельных священнослужителей родимые пятна классовой неприязни к Советской власти. К концу 60-х, наряду со светским, стало появляться и религиозное диссидентство. Наиболее известными церковными диссидентами были священники Николай Эшлиман и Глеб Якунин. Они обвиняли советскую власть за борьбу с религией, а церковное руководство в том, что оно «легло» под административные структуры страны и не пытаются защищать права простых верующих, поддерживают антирелигиозные инициативы государства. Появились «оппозиционеры» и среди иерархов, например, архиепископ Ермоген (Голубев) протестовал против решения Архиерейского Собора Русской православной церкви о внесении изменений в «Положение об управлении Русской православной церкви», касающихся раздела IV – «О приходах». Его переписка с руководством РПЦ попала в иностранную печать.

Не обошлось без участия в церковных делах того периода и злобного клеветника на свою Родину А.И.Солженицына, который отправил «Великопостное письмо патриарху Пимену». В письме содержалась критика руководства РПЦ, а также беспокойство по поводу духовной жизни в СССР – свойственный для него бред. Его письмо раскритиковал даже священник В.Шпиллер, который обвинил «писателя» в том, что Солженицын защищает не церковь, а пытается паразитировать на этой теме (http://nasledie-college.narod.ru/Doclad5/matveev.pdf).

В 1977 году была принята новая конституция СССР, в которой понятие антирелигиозная пропаганда была заменено на атеистическую пропаганду.

При Л.И.Брежневе у РПЦ образовалась собственность – свой завод, который выпускал продукцию специально для священников и Церковных Таинств.

В целом же баланс между государством и церковью сохранялся, в чем-то сотрудничество между ними даже укрепилось, несколько расширилось влияние РПЦ на общественные процессы и конкретных личностей в невраждебном коммунистической идеологии смысле. Церковь не навязывала людям религиозного взгляда на мировосприятие, а верующими были те, кто добровольно становился православным христианином. По мнению автора, Русская православная церковь Московского патриархата (МП), утратив былую власть, имущество и большие доходы, с 1927-го по 1985-й, БЫЛА НАИБОЛЕЕ ДУХОВНОЙ, НРАВСТВЕННОЙ И ПАТРИОТИЧНОЙ, отошедшей от идеологии «иосифилианства», приблизившись к позициям «нестяжательства».

В то же время появились антисоветские церковные ростки, обильно проросшие в период правления Горбачева и пышно разросшиеся после 1991 года – во времена Ельцина-Путина.

В условиях социалистических рамок Русская православная церковь вопреки своей религиозно-христианской сущности вынуждена была сдерживать свое основное содержание, которое она имела в действительности, функционируя во времена феодальных отношений и абсолютной монархии. Горбачев и его яковлевская команда «перестройщиков» убрали социалистические ограничения для церкви и выпустила никонианского джина из бутылки на свободу.

М.С.Горбачев, много лет скрывавший свое истинное лицо под личиной псевдокоммунистической демагогии, в действительности оказался ярым антикоммунистом. «Целью всей моей жизни, – писал он, – было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми… именно для достижения этой цели я использовал свое положение в партии и стране (kritix.ru/religion-and-atheism/2375-vlast-i-russkaya-pravoslavnaya-tserkov-v-period-gorbachevskoj-perestrojki-druzhba-ili-konflikt). В результате он стал, по мнению автора, СОЗНАТЕЛЬНЫМ МОГИЛЬЩИКОМ СССР (к такому выводу приходишь, ознакомившись с убедительно аргументированной работой Е.Ю.Спицына «Россия – Советский Союз 1946–1991 г.г. Полный курс истории России», Изд. Концептуал, т.4, с. 342–507).

Для достижения разрушительных целей ему нужны были союзники, среди которых он нашел и возвращавшуюся к старым истокам церковь. «Глубокоуважаемый Михаил Сергеевич, – говорил патриарх Пимен, – от имени епископата, клира, монашествующих и мирян нашей церкви – граждан нашей социалистической Родины, выражаю Вам – архитектору перестройки и провозвестнику нового политического мышления – всецелую поддержку этому благотворному процессу. Мы, церковные люди, горячо молимся об успехе этого процесса и стремимся сделать все возможное для его развития» (http://www.bogoyavlenskoe.ru/knigi/byloe-proletaet/byloe-proletaet-56-2/).

Но какой смысл был в этом союзе? Третье поколение советских людей получило безрелигиозный опыт: и в воспитании, и в образовании постоянного религиозного сопровождения больше не было. Но назвать советское общество атеистическим в полной мере вряд ли было можно. Правильнее его определить как безразличное к религии, то есть апатеистическое.

Моментально отношения власти и церкви перестроиться не могли. Поводом для их перестройки послужило празднование 1000-летия крещения Руси, которое намечено было отметить в 1988 году. С 1987 года начались изменения политики в отношении РПЦ. Был снят ряд ограничений, например, попам вновь разрешили распоряжаться церковной казной, пересмотрели фиксированный оклад, разрешили колокольный звон даже в том случае, если это могло мешать местным жителям, выделили для патриарха лимузин за счет государства – ЗИЛ.

На Поместном соборе Русской православной церкви незадолго до того, как стали отмечать крещение Руси, успели канонизировать сразу 9 новых «святых». Не менее важно было принятие нового устава РПЦ, над которым работал архиепископ Смоленский и Вяземский Кирилл, будущий патриарх РПЦ. В него по инициативе Кирилла было добавлены положения, позволяющие настоятелям участвовать в финансово-хозяйственной деятельности храмов. Уже тогда проявилась коммерческая хватка г-на Гундяева.

Отмечание 1000-летия Руси государство превратило в общенародный праздник: обеспечило площадку для проведения торжеств, охрану, предоставили льготные условия передвижения для гостей, гостиницы, были гости из западных стран. На концерте в Большом театре (организовало Министерство культуры) присутствовала супруга Горбачева – Раиса Максимовна.

Этим празднованием показывалось всему миру, прежде всего, Европе и США: «Мы – европейцы. С Европой Древнюю Русь объединило христианство». И мир заметил. Это событие даже ЮНЕСКО отметило особым образом, назвав одним из главных культурных событий 1988 года.

Чтобы понять эти перемены, необходимо привести цитату из советской газеты «Советская культура» как раз в период празднования 1000-летия крещения Руси: «Мы думали, что, разрушая и разоряя церковные храмы, мы боремся с религией, которая есть «опиум для народа», а на самом деле мы всего-навсего рушили вековую красоту и лишали себя крепких, добротных построек. Мы срывали иконы из красных углов, гасили и разбивали вдребезги лампадки, конфисковывали Библии и другие столь же предосудительного содержания книги, полагая, что тем самым мы выступаем против дремучего невежества и мракобесия, а на самом деле мы лишь оскорбляли верующих, обижали безобидных древних старушек и седобородых старцев. Да мало ли что еще может сотворить нехорошего воинствующий экстремизм безбожия!

Сегодня мы исправляем многое. Среди особо неприятных заблуждений экстремизма непонимания – видение Церкви как врага, противника новой жизни. Это, несомненно, упрощение, опримитивленный взгляд на вещи».

Нужно отметить несколько важных вещей: никто уже не говорил о реакционной роли церкви в годы царизма – в частности, о поддержке репрессий против иноверцев, насильственном крещении, репрессиях за отказ от православия, поддержке крепостного права, благословления деятельности движения «Черная сотня»; о том, что церковь поддержала белое движение и с оружием в руках воевала против советской власти, то есть церковь представляли как нечто внеисторическое и абсолютно позитивное.

И сам пафос высказываний на официальном уровне уже говорил о том, что власть идет не просто на сотрудничество с церковью, а на дружбу с ней, и эта тенденция продолжается до сих пор. Поскольку очевидно, что подобное высказывание в официальной прессе, скажем, даже в 1986 или 1987 гг. явно бы не появилось.

В период празднования Орден Дружбы народов получили крупнейшие иерархи РПЦ, включая патриарха и нескольких митрополитов. После празднования, открытия храмов и встреч с государственными чиновниками, Горбачёв пообещал РПЦ, что отменит (и отменил) все «дискриминационные нормы», принятые в прошлом, особенно в период Хрущева. Это преимущественно финансовые вопросы по налогообложению церкви. Грубо говоря, Горбачёв вновь позволил церкви быть не равной со всеми, а иметь определенные преимущества, налоговые льготы и государственную поддержку, даже монополию на производство культовых товаров (их было запрещено производить кооператорам, которые хотели на этом заработать («Власть и Русская православная церковь в период горбачевской перестройки: дружба или конфликт? 26.10.2019. kritix.ru/religion-and-atheism/2375-vlast-i-russkaya-pravoslavnaya-tserkov-v-period-gorbachevskoj-perestrojki-druzhba-ili-konflikt»).