В Александровском фиксируется значительное движение по краю бродячих монахов и монашек под видом «божьих странников», «пророчиц», активно проводящих к.-р. агитацию среди населения, усиливая элементы разложения среди колхозников.
В Ростове задержана на базаре Тыкич Евдокия, бывшая кулачка, брат которой расстрелян за к.-р. деятельность, выдававшая себя за «пророчицу» и «посланницу Бога». Последняя, проводя среди населения, приезжих колхозников, активную к.-р. агитацию, говорила: «Советская власть дана людям в наказание за грехи, настанет время голода, болезни. Засуха дана в наказание людям на гибель» (ведется следствие).
В стц. Советская, Армавирского района, единоличница Роденко, монашествующая, без определенных занятий и местожительства, агитируя среди колхозников, распространяет следующие слухи: «У меня сегодня ночевал святой старец, всю ночь молился Богу, в полночь вывел меня на улицу и показал над церковью стоящие на небеси три креста, пояснив, что эти кресты означают: крест первый – войну и кровь, второй – засуху, третий – голод и смерть. Бог от православных требует выкинуть из церкви хлеб и просить у Бога прошения и молебствия».
Реакционные церковники в целях усиления своего к.-р. влияния на массы инсценируют разного рода «чудеса» в виде появления «Божьей Матери» и «святых старцев», исцеляющих от болезней и т. д. По Тимашевской МТС зафиксирован случай появления «Божьей Матери», где активные церковники и монашествующие в лице монашки Дегтяренко Евдокии, проживающей на территории колхоза, Панченко Семена – колхозника, судившегося за воровство колхозного хлеба, Чернявского Тихона – колхозника, вдохновляемого местным попом, распространили среди колхозников названной МТС слухи, сводившиеся к следующему: «В закрытой церкви появилась плачущая «Богородица», гонявшаяся за секретарем партгруппы Галич».
Колхозник Панченко Семен в разговоре с колхозниками заявил: «Вот наделали делов, закрыли церковь, Матерь Божия прогневалась и плачет, и нет дождя. За это теперь будет страдать весь народ». Монашка Дегтяренко, устраивая тайные собрания колхозников, преимущественно женщин, читая им библию, разъясняет: «Дождя не будет потому, что закрывают церкви. Матерь Божья плачет и требует открытия церкви». В Фомино-Свечниковскую МТС монашествующими 10 мая 1934 г. был привезен «болящий старец», выдающий себя за «святого», привлекший большое число женщин-колхозниц, среди которых вел агитацию: «В этом году будет сильная засуха, урожая не будет. Надо молиться Богу».
Кулацко-белогвардейский элемент, блокируясь с церковно-сектантской контрреволюцией, использует засуху в к.-р. повстанческих целях, распространяя к.-р. воззвания с призывом к открытой борьбе с советской властью.
Возле с. Тенгинке, Туапсинского района, было расклеено до 30 прокламаций, написанных от руки, следующего содержания: «Дорогие братья, раскайтесь и покайтесь перед своим потерпевшим Богом, и вы найдете его, и просите его о своих заблуждениях и грехах, он вам будет все прощать». Установлено, что прокламации изготовлены и распространены Чернобабом Андреем, сыном расстрелянного кулака, осужденным на 10 лет и бежавшим с места высылки. Чернобаб Андрей с 1933 г. проживал на нелегальном положении. Он же и инсценировал пение и плач. Принятыми мерами Чернобаб изъят в горах, где обнаружено было его убежище и в последнем огнестрельное оружие, боеприпасы и продовольствие на 2–3 месяца (ведется следствие).
Наличие в связи с засухой крайне напряженной обстановки в крае церковники и сектанты используют в направлении усиления к.-р. накала, высказывая чаяния и надежды на скорое падение советской власти, делая ставку на фашизм. В городах Ростове, Таганроге, Шахтах, Сулине, Батайске, а также на рудниках Несветаевском и Власовском сектантами-евангелистами среди рабочих широко распространяется фашистская литература, в частности, книга под названием «Это ожидает вас», изданная в Польше и полученная нелегальным путем в СССР: «Большевизм – это суд над Россией». «Чудное будущее государства, о котором мечтают социалисты, наступит не раньше тысячелетнего царства мира», «Мощь Муссолини и фашизма: он имеет собственное, хорошо вооруженное и организованное войско. Пользуется симпатией и одобрением национальных борющихся сил на суше и море». «Дело Муссолини доказывает необыкновенную силу воли и великую смелость». «Дух фашизма перейдет из Италии на всю остальную Европу, включая и Германию». «В Библии сказано, что мы под властью Антихриста будем жить только до 1934 г., в котором должна быть перемена, – советская власть погибнет, а (с нею) и колхозы. Россия опять станет православной, и мы будем снова жить, как в старые времена» (агитация монашки Грошевой Гедеоны).
Поп Болыне-Крепинского с/с Матвеево-Курганского района Гусенев в разговоре с колхозниками заявляет: «Дела будут плохи, если ничто не переменится, но и так не может остаться, хотя коммунисты и сдают мирным путем, но этим все равно не кончится. Они говорят одно, а делают другое. Повторяют слова: «Своей земли не отдадим», а КВЖД и Сибирь без всяких отдали. Камчатку и половину Урала уже отрезали японцы, сейчас туда подтягивают войска – будет война»…
Начальник СПО ПП ОГПУ по АЧК Жупахин.
Начальник 3-го отделения СПО ОГПУ Парфимович.
Это только небольшая часть церковной активности в борьбе с Советской властью, которую игнорируют разоблачители гонений и преследований православия со стороны коммунистов. Для различного рода обличителей Советской власти является аксиомой тот факт, что ЛЮБОЙ СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЬ НЕВИНОВЕН ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ (даже если он, хотя и в рясе, бандит и активный враг с оружием в руках), а СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ ПРЕСТУПНА, пусть лишь только и защищается. Советская власть боролась со своими врагами независимо от того, во что они были одеты – в поповскую рясу, военный мундир или гражданскую одежду.
Безусловно, в такой борьбе были и перегибы со стороны большевиков. Но как их было избежать в процессе широкомасштабной борьбы, которая описана выше? Однако накал борьбы церкви и атеистической власти после окончания Гражданской войны все же начал снижаться.
Во-первых, этому послужило заявление патриарха Тихона в Верховный суд РСФСР 16.06.1923 г., в котором он сказал: «Обращаясь с настоящим заявлением в Верховный Суд РСФСР, я считаю необходимым по долгу своей пастырской совести заявить следующее: будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я действительно был настроен к Советской власти враждебно, причём враждебность из пассивного состояния временами переходила к активным действиям. Как то: обращение по поводу Брестского мира в 1918, анафематствование в том же году власти и, наконец, воззвание против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922. Все мои антисоветские действия за немногими неточностями изложены в обвинительном Заключении Верховного Суда. Признавая правильность решения Суда о привлечении меня к ответственности по указанным в обвинительном заключении статьям уголовного кодекса за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный Суд изменить мне меру пресечения, то есть освободить меня из под стражи. При этом я заявляю Верховному Суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежёвываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции».
Во-вторых, 29 июля 1927 года было издано Послание Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия (Страгородского) и Временного при нём Патриаршего Священного Синода «Об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти», в литературе обычно именуемое Декларацией митрополита Сергия или Декларацией 1927 года. Послание, прежде всего, отмечало факт ожесточённой вредительской и диверсионной деятельности «наших зарубежных врагов», в связи с чем особо важно «теперь показать, что мы, церковные деятели, не с врагами нашего Советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и Правительством» (Послание заместителя патриаршего местоблюстителя, Митрополита Нижегородского Сергия (Страгородского) и временного при нем Патриаршего Священного Синода («Декларация» Митрополита Сергия). 1927 г.).
В-третьих, популярность протестного знамени ортодоксального православного христианства у народа стала падать. С одной стороны, увеличивалось количество атеистов, а с другой – снижалась религиозность и самих верующих (частота посещения храмов, строгость в соблюдении религиозных обрядов, норм христианского поведения и т. п.).
В-четвертых, уменьшились материальные возможности самой церкви. Лишившаяся привилегий и гарантированного дохода, церковь приобрела необходимость содержать себя и платить налоги, как и всякий другой субъект хозяйственной деятельности. Власти трудящихся и крестьян захребетники были не нужны.
В результате, если у церкви было мало прихожан и доходы не покрывали расходы, ее деятельность сворачивалась, и приход закрывался. Народ, что называется, трудовой копейкой голосовал за приход. Церкви зачастую закрывались и после ареста священнослужителя, занимавшегося антисоветской деятельностью.
Нередки были случаи, когда местное население (в частности, староверы) само требовало закрытия церквей и передачу их зданий под школы, клубы и т. п. Кстати, историк Е.Ю.Спицын считает, что именно больше староверы, чем большевики, закрывали и рушили храмы российской православной церкви, квитаясь с ними за свое двухсотпятидесятилетнее жестокое преследование «никонианцами».
Заброшенная церковь в итоге переходила в ведение местных органов власти. Что делать с такой церковью, всегда решал местный управляющий орган. Случалось, что церковь разбирали на кирпичи или просто сносили, если она мешала, скажем, строительству. Но чаще всего здание использовали. Переделывали под клуб, склад, мастерские и т. п.