Следом за монументальным шерифом шагнул ещё один мужчина – немолодой, в синем кителе. Наверное, тот самый машинист или начальник поезда. Я не утерпела, выглянула в коридор.

   С лязгом открылась дверь купе первого класса. Несколько секунд шериф стоял на пороге, хмурясь и кривя губы – не то брезгливо, не то досадливо. Шагнул внутрь. За ним качнулся машинист – но тут же отшатнулся и благоразумно отступил назад, к Татине,тоже недовольно морщась.

   Блак вышел из купе, грохнул за собой дверью. Бросил взгляд вдоль коридора, в который высовывались любопытные лица пассажиров. Обернулся в нашу сторону, встретился взглядом со мной. Потеснив – а вернее, едва не размазав по стенке, - машиниста и Тати, приблизился и навис надо мной, замершей в проёме купе. Принюхался – буквально, я видела, как трепещут крылья широкого, кривоватого носа.

   Я машинально ответила тем же и с облегчением обнаружила, что перегаром от шерифа всё-таки не несёт. Только потом, сыростью и, кажетcя, гарью – тоже сногсшибательный дух, но гораздо менее пугающий.

   – Кто такая? - спросил, хмурясь.

   – Здравствуйте, - проявила я вежливость. - Лавиния ракс, я соседка погибшего по купе. И нашла его, собственно,тоже я.

   — Нашла, говоришь? – пробормотал шериф, окинул меня еще одним тяжёлым, враждебным взглядом. Не покидая дверного проёма, рыкнул куда-то в сторону выхода, так что меня чуть не снесло обратно в купе звуковой волной: – Завр! Ко мне!

   Через пару мгновений загрoхотали тяжёлые, подкованные ботинки.

   – Капитан? – Загадочного Завра я не видела, но очень ярко представила, как он вытянулся перед шерифом по стойке смирно.

   – Выпускать по одному. Местных переписать, обыскать, снять отпечатки аур. Всех чужих – в участок, утром разберёмся. Выходить по одному! – рявкнул он в глубь вагона. - Личные вещи оставлять на местах. Вплоть до документов и вставных челюстей!

   Пассажиры вяло взроптали, на что шериф возразил резким:

   – Кого что-то не устраивает – законсервирую вместе с вагоном.

   – Стойте, в какой участок?! – опомнилась я наконец. – На каком основании?!

   – Как подозреваемых и возможных соучастников, – Блак опять повернулся ко мне. Рядом с таким громилой было не по себе, всё-таки на его стороне – неоспоримое физическое преимущество. Но…

   – Да вы даже не спросили, что произошло! Кто дал вам право нас в чём-то обвинять?!

   – Мне хватает того, что здесь мертвечиной разит на весь вагон! – выцедил он и наставил на меня широкий палец с коротко обрезанным ногтем, обведённым траурной каймой. – И от тебя тоже попахивает!

   — На себя посмотрите! – возмутилась я. - Вы обязаны осмотреть место происшествия, произвести…

   – Умная? - оборвал шериф, отступая в сторону и освобождая дорогу долговязoму черноволосому мужчине в сержантской форме. - Вот ты мне это всё в письменном виде и изложишь. В изоляторе. Завр, разгoворчивую – в одиночку! Выдать бумагу и карандаш, чтобы не скучала. Ты давай за ней, - обратился он, кажется, к Тати, потом обернулся к коридору. – Кто там еще из чужих есть?

   – Да вы!.. - выдохнула я, не находя от возмущения слов.

   – Пойдёмте, – Завр шагнул ближе и протянул мне руку. – Не надо, не обостряйте, – добавил тише и мягче, пока шериф рокотал остальным пассажирам про правила покидания вагона. – Переночуете в участке, у нас там тепло и чисто. - Глядел он просительно, выразительно изогнув брови. Лицо у сержанта было открытым, приятным, мимика – живой, а взгляд – как у старой служебной собаки, умный и бесконечно печальный. – С капитана станется вас отнести, оно вам надо? – добавил совсем уж тихо, чтобы громогласное начальство не слышало.