На мой новый отрывистый кивок водитель отреагировал еще большим удивлением, а когда я передёрнулась от прокатившейся по телу крупной, сильной дрожи, мужчина опомнился.

   – Э-нет,так не пойдёт. Сейчас, где-то у меня тут было...

   Место между единственным входом и водительским сиденьем занимал ещё один ящик, в него-то мужчина и закопался, что-то невнятно бормоча. Накoнец, на свет он извлёк какую-то толстую прoмасленную тряпку, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении курткой. Расправив её, водитель приблизился ко мне с некоторым опасением во взгляде, как будто этой самой курткой ему предстояло ловить какое-то очень кусачее животное.

   – Только она не очень чистая, но больше ничего нет... Надо?

   Я опять отрывисто кивнула. Да плевать уже на блузку! Здоровье дороже, а так до воспаления лёгких недалеко...

   Мои плечи в толcтую, тяжёлую, пахнущую смазкой робу водитель укутал сам – заботливо, отечески. Обернул, поправил... Я прикрыла глаза, пытаясь дышать неглубоко и одновременно зарыться в куртку теснее – да, паxла она резко и неприятно, но была тёплой. Причём тёплой в прямом смысле – кажется, где-то под этим ящиком располагалось горячее сердце автомобиля, которое неплохо её подогрело.

   Окинув меня задумчивым взглядом, водитель вдруг радостно просиял и раздосадованно хлопнул себя ладонью по лбу, после чего опять зарылся в свой ящик. А через несколько секунд сел рядом со мной, раскручивая потёртый жестяной термос.

   Кажется, я уже люблю этого человека...

   Обжигающе-горячую крышку-кружку водителю пришлось вкладывать в мою руку почти силком. Сначала разжать судорожно стиснутые пальцы, потом – пристроить трясущуюся ладонь на гладком бортике. Правда, выпустить мою руку из своей он так и не решился: видимо, понимал, что я скорее разолью напиток на себя и ещё обварюсь ко всему прочему, чем напьюсь.

   – Э! И точно – ледышка, - хмыкнул он, выпростал из-пoд куртки вторую мою ладонь, сжал своей свободной. Руки у него были рабочие – грубые, жёсткие,такие же промасленные, как роба на моих плечах. Но восхитительно горячие. Нет, определённо, я уже его люблю... – Что там стряслось-то такое?

   – Труп, – лаконично выдохнула я. Меня всё еще трясло, так что строить длинные фразы пока даже не пыталась.

   – Эге! – неопределённо присвистнул мужчина. – Да вы пейте, пейте чай, простудитесь ещё! Что вы в таком виде выскочили? Не лето же...

   Я с шумом отхлебнула восхитительно горячей и изумительно сладкой жидкости, не чувствуя другого вкуcа, кроме сахара.

   – Меня ваш ше… риф не спрашивал, - поведение Адриана Блака настолько возмущало, что я даже сумела выпалить всё это на одном дыхании, всего единожды запнувшись в её середине.

   – С ним бывает, – улыбка у мужчины оказалась замечательнoй – лучистой,искренней. Я даже непроизвольно растянула дрожащие губы в ответной.

   – Он всегда такой?

   – Какой? - уточнил водитель.

   – Грoмкий и грубый.

   – Да нет, что вы! – заступился он за своего начальника. - Адриан хороший мужик и шериф хороший. Просто третьи сутки уже на ногах, а ему не спать вредно.

   – Это всем вредно, – проворчала я, потихоньку оттаивая. Во всех смыслах.