Через десять минут, вернувшись в гостиную, я обнаружила, что Фишер с удобством устроился на диване. В одной руке он держал бокал шампанского, в другой — дневник.

— Э-э-э… ты хоть знаешь, что эта женщина пишет не по-английски? — спросил он, протягивая мне бокал с шампанским.

Я плюхнулась на стул рядом с диваном.

— Это на итальянском. И дневник написан не женщиной, а мужчиной. Мало того что я переплатила за него при покупке, теперь еще придется тратиться на переводчика.

Мужские дневники, в силу своей редкости, на аукционах всегда стоили дороже. Купленный мною французский обошелся мне в три сотни долларов, и еще сто пятьдесят я отдала переводчику.

Я сделала глоток.

— Этой книжице придется поваляться какое-то время без дела. Траты на еду для меня сейчас актуальнее, чем оплата перевода.

Фишер, покачав головой, бросил потрепанный дневник на кофейный столик.

— Я думал, что ты распрощалась с ними после того, что случилось год назад, когда ты слишком уж зачиталась очередным дневником.

— Похоже, привычка сильнее меня, — вздохнула я.

— Ну и странная же ты птичка, моя Стелла Белла.

— И это говорит человек, который собирает наклейки от бананов и клеит их на дверцу шкафа!

В этот момент у меня в кармане зазвонил телефон. Я достала его и взглянула на экран.

— Ну вот, как нельзя более кстати. Та самая женщина, у которой мы украли это шампанское.

— Скажи ей, пусть пришлет еще.

Рассмеявшись, я подняла телефон к уху.

— Алло?

— Привет, Стелла. Это Оливия.

— Привет, Оливия. Спасибо, что перезвонила. Я хотела сказать, что духи для твоей вечеринки готовы.

— Боже, мне не терпится их увидеть. Или понюхать. Или то и другое вместе.