— Полностью! — засмеялся Ромуальдыч. — Документы на тебя я оформил, всё, как полагается, права есть, восемнадцать исполнилось. Пользуйся! И уйми свои смутные сомнения! Ты же ее сам собрал — из сущего хлама, из списанного ломья!
— Да, но… — замямлил я.
— Никаких но! — отрезал Вайткус. — А свою «Волжанку» я через неделю пригоню. Хватай ящик, тащим!
Я украдкой погладил машинку, и нагрузился увесистой посылкой.
— Устроим девчонкам праздничек! — подмигнул мне Ромуальдыч, и боком толкнул стеклянную дверь ДСВ.
Глава 3
Глава 3.
Прочный каркас из блестящего металла держал в себе огромные ободья электромагнита и охладители ЯМР-томографа. Громоздкая конструкция из стоек, перекладин и откосин уже весила восемьсот кило, а вся сборка потянет тонн на пять, как минимум. В общем, пришлось мне выбивать в ректорате отдельное помещение на цокольном этаже.
«Очень надо, Рем Викторович! Это ж настоящий прорыв в медицине! Ой, спасибо, Рем Викторович…»
Зато куда проще было обтянуть экраном, не пропускающим излучение, маленькую комнату, чем бывший спортзал. Заодно экранировка защищала томограф от телерадиопомех извне.
— Тут, короче, создается однородное магнитное поле от семи десятых до одной тесла, — бубнил Скоков, любовно оглаживая массивные катушки. — А ядра водорода в нас, будто малюсенькие компасы! Только их стрелочки вертятся, как попало. Включаем основной магнит — и миллиарды миллиардов протонов выстраиваются одинаково! Образно говоря, все на север указывают. А сюда мы, — кряхтя, он просунулся внутрь сканера и пошлепал рукой по вогнутой пластмассе, — градиентные катушки поставим, чтобы локализовать область исследования, сделать как бы срез! Ну, там, брюшной полости или грудной клетки. Ага… — Ваня запыхтел, выбираясь обратно. — Одна передающая РЧ-катушка уже намотана, надо еще парочку. Их задача — возбудить «наши» протончики радиочастотным импульсом. Ядра тут же срезонируют, излучая фотоны — и приемные катушечки снимут ЯМР-сигнал. Усилят его в тыщу раз, одновременно понижая частоту с мегагерц до килогерц. Вот тут-то и заковыка — сигнал, ведь, аналоговый! А нам его надо оцифровать, иначе ЭВМ «не поймет»!
— Алгоритмы на мне, — успокоил я Ваню начальственным мановением, — проги сам напишу, а за тобой — матчасть.
— Здорово! — крякнул Скоков, потирая руки. — Это здорово!
«Три богатыря» — бородатые очкарики из Ваниной команды — радостно заулыбались, пихая друг друга локтями.
«Даёшь советский томограф! Даёшь пятилетку в три года!»
Хмыкнув, я обошел сканер, переступая кабели и вязки проводов. За стеклянной стеной рябили Удальцовские пруды, а на тот берег выходили белые пятиэтажки.
Меня передернуло. Вообразил, каково это — окунуться в стылую воду. Обжигает, как огнем, только с обратным знаком…
Снега мы пока не видали, однако белёсое небо помаленьку затягивалось клубистой, синевато-пепельной хмарью, да и ветерок поддувал морозный — лицо немеет. Лужи по утрам окаймлялись целлофановым, перепончатым ледком, тонким, как покровное стеклышко для микроскопа — он колко хрустел под колесами «Ижика». Предзимье…