— Ладно, дерзайте, — улыбнулся я в дверях, вдохновляя однокурсников на новые трудовые подвиги. — Нужен буду, наверху ищите.

Цоколь пустовал, лишь в гладильной шипела утюгами пара студенточек. Зазывно распахнутые дверцы лифта словно поджидали меня, но я свернул на широкую лестницу, взбегая на первый этаж, просвеченный насквозь.

— О, Миша! — живо развернулась тетя Дуся. — А тут к тебе!

С низенького диванчика плавно, по-кошачьи, встала Инна в пухлой куртке и задорной лыжной шапочке с вышитыми снежинками.

— Привет! — расцвела Хорошистка улыбкой. — А я… Вот! — она провела пальцами по картонному ящику со знакомой синей картинкой. «МикроЭВМ «Коминтерн-1А». — Купила тут, недалеко… А он такой тяжелый! Олег на съемках сейчас, в Казахстане где-то… А потом смотрю — твоя машина стоит! Думаю, может, ты…

В синих глазах сияла такая несмелая и чуточку кокетливая мольба, столько в них светилось надежды, что я уступил.

— Пошли, — сказал, подхватывая ящик. — Как ты его только дотащила!

— На себе! — жизнерадостно прозвенела Инна. — Ой, ты же в одном свитере!

— Да ладно, — запыхтел я, боком проходя в раскрытые девушкой двери, — в машине согреюсь.

Осторожно уложив хрупкий груз в кузов, прижал его сбоку запаской, чтобы не елозил, и залез на водительское.

— Садись!

По-женски суетливо, Хорошистка устроилась на переднем сиденье.

— Да тут недалеко, на Ленинском! — затараторила она. — В большой квартире ремонт, пришлось нам переехать в съемную. А то пыли столько!

Я промычал нечто сочувственное, трогаясь и выезжая на Кравченко. А Москва принарядилась к празднику…

Отовсюду жгло красным цветом — трепетали на ветру флажки и полоскали стяги, надувались, как паруса, транспаранты, переброшенные через улицу. Голые деревья уже не гасили сполохи наглядной агитации, и в поле зрения постоянно попадали образы Великого Октября — «Аврора», красногвардейцы, вдохновенный профиль вождя мирового пролетариата…

— Буду сразу и учиться, и сниматься! — оживленно щебетала Инна. — А вот на сцену выйти стесняюсь! Представляешь? Ну, вот что я за человек…

— Красивый человек, — вставил я, выворачивая на проспект и улавливая в глазах пассажирки такой знойный посыл, что кровь в жилах закипела. — Куда ехать?

— А вон! До того дома — и направо! Вон, где арка!

Остановившись у подъезда, я нагрузился и зашагал за Хорошисткой, ругая курский «Счетмаш» — могли бы и прорезей наделать в ящикотаре, а то и ухватиться не за что.

— Сюда! — Инна отперла дверь квартиры и пропустила меня за порог. — Да ты не разувайся!