Беда грозит за бедою…
От этих слов на сердце делается тревожно. Я бросаю взгляд на Лиду, и мне кажется, что она тоже испытывает смутное беспокойство и тревогу. Странно, ведь всё идёт по плану. А то, что наши сопровождающие выглядят, как похоронная команда, так это ничего, работа у них такая…
Мы едем по улице Горького. Впереди, в лобовом стекле я вижу довольно много машин. Боковые окна занавешены, Я смотрю вперёд и вслушиваюсь в слова песни, начинающей казаться бесконечной.
Пока я ходить умею,
Пока глядеть я умею,
Пока я дышать умею,
Я буду идти вперёд!
Вдруг чуть не доезжая до Белорусского вокзала, наш «Рафик» резко клюёт носом и тормозит прямо посреди дороги, потому что путь нам перекрывают две милицейские машины со включёнными мигалками. Звуки сирены перекрывает песню. Я чуть отодвигаю шторку и вижу чёрную «Волгу».
Из неё выходит
— Здравия желаю!
Полковник оборачивается к нам с Лидой и по его торжествующему лицу довольно легко понять, что наша песенка спета.
— Ну что, — презрительно усмехается он, — глупые наивные человечки, слыхали, что сказал американский разбойник Лаки Лучано? Предавая, помни: наступит время, когда за тебя никто не заступится. Кажется, у вас сейчас именно такой период, да?
Милицейские машины трогаются с места и наш водитель жмёт на газ, поспевая за ними. Одновременно с Лидой мы поворачиваемся, и смотрим друг другу в глаза, а над нами продолжает звучать чистый и звонкий детский голос. Будто специально для нас он выводит:
И снег, и ветер,
И звёзд ночной полёт.
Меня моё сердце
В тревожную даль зовёт.
Конец второй книги.