Утром я выезжаю, не позавтракав. Дома ещё полно яств, не смотря на то даже, что мама всем давала угощения с собой. В день операции у меня всегда мандраж. Не до еды мне.

Сначала я забегаю к Витьке, забрать кассету, которую просил переписать, а уж только потом еду на Южный.

Гусынина смотрит как-то отрешённо, о чём-то напряжённо размышляя.

– Тётя Люба, что-нибудь сделать? – спрашиваю я.

– А?.. Нет, ничего пока. Не нужно. Я скажу, если что. Там колбасу разгружают. Потом, может переложить надо будет.

Я выхожу в зал. В бакалее за прилавком стоит Лида. Обслуживает покупателей.

– Как дела? – бросаю я. – Всё в силе? Там разгрузка идёт уже во всю.

Она молча кивает, бросив на меня сосредоточенный взгляд. Сосредоточенный или злой. Не поймёшь её, эту девушку Лиду, готовую, кажется идти по головам, чтобы добиться своего.

Я возвращаюсь к Гусыниной.

«Цык-цык-цык», – громко щёлкают на стене часы на батарейке.

Я сажусь на табуретку и приваливаюсь к стене. Закрываю глаза. Цык-цык-цык. Всё готово. У нас всё готово. Немного подождём и сделаем большое и очень важное дело. Цык-цык-цык.

Вдруг за дверью раздаются торопливые шаги и в кабинет влетает Зина.

– Любовь Петровна, всё, разгрузили. Вот накладные!

Она кладёт на стол бумаги.

– Чё, выносить в зал?

– Да, – кивает Гусынина. – Егор, помоги Зине тележку подвезти.

Я помогаю. Толкаю тележку с колбасой. Народ встречает моё появление сдержанным гомоном. Начинается торговля.

Когда я возвращаюсь в кабинет Гусыниной, там уже оказывается Игорёша. Я здороваюсь, но он не отвечает, лишь хмуро глядит на меня и садится на старый деревянный стул. Несколько минут все молчат. И только когда в кабинет заходит грузный человек в дублёнке и ондатровой шапке, Люба и Игорёша, будто бы с облегчением выдыхают.

– Ефим Прохорович, вот и вы. Здравствуйте.