— Привязанный к дереву? — Катя обернулась. Это дерево, на которое она и внимания не обратила… Самое обыкновенное дерево, клен. На стволе — бурые потеки.
— Я же сказал — он был привязан так, чтобы его можно было увидеть с проходящего по мосту поезда. Его заметили пассажиры электрички. Паника началась, — Колосов махнул рукой. — Одной женщине в вагоне плохо стало, «Скорая» ее увезла — преждевременные роды от такого вот утреннего пейзажа с мертвецом. Катя, его привязали специально. Это не ограбление. Тачка у него крутая, но она тут ни при чем, голову даю на отсечение. Это демонстрация, устрашение — то, как был оставлен труп. Намеренная демонстрация — и эта чертова дрянь в ране, этот цветок, и… — Он хотел сказать что-то еще, но тут зазвонил телефон.
Колосов выслушал рапорт.
— Борисов с ребятами установил через коллегию адвокатов адреса двух его квартир, в одной из них на Краснопресненской набережной проживает его мать Голикова Александра Арсеньевна, — сказал он тихо. — Краснопресненская набережная, тринадцать, надо записать для памяти… Они сейчас там, беседуют, с ней истерика. Его машина обнаружена возле дома. Закрыта. Салон чистый. И вокруг все чисто. А в арке на асфальте следы крови. Туда уже выехала группа экспертов, надо взять образцы.
Катя молчала.
— Мать говорит, что он к ней не приезжал. И не звонил со вчерашнего дня. Она и машины не видела, хотя утром выводила собаку. Машина на набережной стоит как раз под их окнами. А чтобы во двор попасть, надо войти в арку. Там следы крови.
— Ты хочешь сказать… по-твоему, его убили на Краснопресненской набережной, в самом центре Москвы? — Катя не верила. — Это же почти правительственная зона, там же Белый дом, там милиции должно быть полно и днем и ночью… Ты хочешь сказать, что, уехав от Фаины, он прямиком направился к матери? Но… у него же есть — ты сам говоришь — другая квартира, его собственная, так почему же…
— Он сказал мне, что этот адвокат… что он любит мать.
— Кто это тебе сказал?
— Балмашов. — Колосов подозвал эксперта: — Что с пулями?
— Все три в нем, — ответил тот. — Достанем во время вскрытия. Все три ранения слепые, на наше счастье.
— Это надо сделать как можно скорее, желательно сегодня.
— Да уж поторопимся, Никита Михайлович. Придется, раз такой расклад. — Эксперт мрачно кивнул.
Колосова окружили подошедшие сотрудники милиции. Закончилась проческа прилегающей к месту происшествия территории.
— Осмотрите еще раз, метр за метром. Его же не на себе сюда, к мосту, приволокли, его на чем-то привезли, — донесся до Кати его голос. — Следы автомобильного протектора — вот что мы с вами ищем. Я должен знать, что это была за машина.
Глава 18 «СТО СОРОК ПО ФАРЕНГЕЙТУ»
Осмотр места происшествия длился несколько часов. Труп Голикова увезли на вскрытие, и Колосов вместе со следователем и заместителем прокурора отправился в морг. Их интересовали пули. А Катя даже ради пуль вынести этого зрелища не могла.
Вместе с одной из дежурных машин она вернулась в Москву. Никита вызвал ее и… Вот дальше мысли Кати путались. Мертвец, привязанный к дереву так, чтобы его могли разглядеть с проезжающих по мосту поездов. Человек, в прошлом совершенно Кате незнакомый, но, оказывается, встреченный накануне Никитой. Никаких документов, только карточка охотничьего клуба. Цветок, вонзенный в зияющую рану. Пластиковый окровавленный муляж.
Тебе это ничего не напоминает? Катя ощущала приступ тошноты каждый раз, как перед ее глазами всплывала картина — судмедэксперт пинцетом вытаскивает это из раны. Извлекает этот ужас на свет. Но ведь это просто искусственный цветок. Цветок! А они даже поддельные красивы, они должны радовать глаз, а не пугать.
Цветок. Как его имя — неизвестно. На вид что-то среднее между подснежником и тюльпаном. И он совершенно не похож на тот, другой, искусственный желтый. Какой-то иной сорт. Как же он зовется? У кого бы узнать? Снова явиться в тот цветочный магазин в Афанасьевском к той самой Марине Петровых, сердечные излияния которой она, Катя, так невежливо подслушала в прошлый раз, и объявить: у нас новый цветок, новый вид флоры и новый мертвец.