— Может, все-таки пойдем, взглянем на место, где на вас напали? — прямо в лоб спросил Колосов. — Или тоже, может быть, уже… не стоит, как и шумовой эксперимент?

Балмашов поставил недопитый бокал на стойку.

— Пойдемте со мной, — сказал он.

На пороге Колосов обернулся — синее царство, жалюзи, мраморный бюст, ковер-картина на стене — мутная аллегория. И где-то там, в недрах дома, француженка-жена, у которой явно что-то с мозгами. Флоранс… Она — Флоранс, он — флорист… С флористами мы еще дела не имели. Но кто сказал, что флористы не лгут?

Они шли через двор к калитке. На дорожку под их ноги ложились от деревьев длинные тени. В отличие от тех, других виденных сегодня участков этот был похож на старый дачный сад. Дом был новым, но его построили аккуратно, не вырубив ни одного дерева — ни одной липы, ни одной березы, росших у самого крыльца.

— Я сказал вам вчера, что испугался, — произнес Балмашов. — Это, наверное, была моя ошибка.

— Ошибка?

— Я уронил себя в ваших глазах. Вы ведь трусов не любите, не уважаете, да? В любой ситуации вы, наверное, умеете постоять за себя. И рассчитываете только на свои силы. Вы ведь из бывших военных?

— Я не военный, я опер, сыщик. Убийства раскрываю.

— Ну, это одно сословие, одна каста, — Балмашов помолчал. — Каста воинов… Ну вот, нам как раз и не хватало воина для…

Колосов обернулся. Балмашов смотрел на него, прищурившись.

— Испугаться, когда нападут, может любой, — сказал Колосов. — Важно вовремя взять себя в руки. Ну, мы идем или нет?

— Да, да, конечно, — словно спохватившись, Балмашов распахнул перед ним калитку.

Их машины стояли за забором. Свой «Мерседес» Балмашов так пока еще и не потрудился загнать в гараж.

— Так, значит, вы раскрываете убийства, — сказал он. — Надо же. А можете ответить мне на один вопрос как профессионал?

«Сейчас опять спросит, испытал ли я страх… ужас смерти». — Колосову было жарко, нудно и страсть как хотелось закончить весь этот балаган и убраться отсюда восвояси.

— А кто сказал, что нельзя убивать? — тихо спросил Балмашов.

— Закон, дорогой Андрей Владимирович. Закон, не нами придуманный. Это который «не убий».

— Который «не убий», — усмехнулся Балмашов, — сказал «посмотрите, посмотрите на лилии…». Вот, — он с хрустом сломал стебель росшего у забора дудника, — разве это не убийство? То, что я сейчас совершил?

— Вы куст порушили.