— Проходите сюда, в гостиную. — Балмашов на ходу обернулся. — Выпить себе что-нибудь налейте, там, на стойке. Не стесняйтесь. Я сейчас, одну минуту.

Прежде чем пройти в гостиную, Колосов внимательно осмотрел дверной замок — продвинутая система, японская, сенсорная. Такую можно взломать, но открыть подбором ключа или отмычкой невозможно. Это тот самый замок. Вряд ли Балмашов сумел его сменить за сутки. Но уточнить все же не мешает. В гостиной все пространство занимали белые диваны и кресла. Имелся небольшой аккуратный камин с мраморным бюстом на полке. Над ним — как черное зеркало, плазменная панель, домашний кинотеатр. На окнах приспущены жалюзи. Пол покрывал темно-синий, в тон шторам и голубому колеру оштукатуренных стен, ковер с узором из французских лилий. На барной стойке в углу выстроилась батарея бутылок и хрустальных графинов — выпить здесь, видно, умели со вкусом. И нигде ни зеленых насаждений в горшках, ни комнатной флоры, ни букетов в вазах, точно и не флорист жил тут, в этом синем (ни одного зеленого пятна) царстве.

Единственным украшением был какой-то пестрый ковер на стене, или, точнее, вытканная на гобелене картина. Колосов по-хозяйски плеснул себе в стакан виски из графина (чего стесняться-то?) и обернулся к ней — рассмотреть от скуки. Что-то донельзя античное. И все сплошь в цветах — полуголые девицы, голые парни. Кто-то лежит в траве, кто-то танцует, цветы горстями бросает. Над всем четверка коней на небе, и какой-то античный бог этих коней нахлестывает, подгоняет. Небеса и земля, так сказать. Аллегория, как в музее, Эрмитаже. Что ж бывали, видали такие картины, такие гобелены.

Однако какой-то диссонанс в глаза бросается на этом цветочном празднике жизни. Тот мужик в углу справа — голый, мускулистый качок в шлеме с перьями. Что это он, опупел или кокаину нанюхался? Лезвие меча себе в грудь направил, вот-вот напорется. Сколько же крови там, внизу, выткано яркой красной нитью. И цветы…

Колосов подошел к окну. Балмашов, помнится, говорил, что на окнах у него — ставни. Да, действительно, не соврал, современные рольставни, опустишь такие наглухо — и как в сейфе. И не надо никаких тюремных решеток приваривать.

— Ну, вот и все, вот и я. Что вам налить?

Он обернулся. Балмашов был уже здесь, в гостиной. Шаг у него упругий, неслышный, кошачий шаг. Но и ковер тоже шаги глушит.

— Так вы поменяли замки? — спросил Колосов.

— Не успел.

— Современная там у вас система. Такую открыть, не взломав, невозможно.

Балмашов налил себе белого вина.

— Льда хотите? Я принес из кухни.

— Обойдусь. А что с вашей женой… что-то не так?

— Нет, сегодня как раз все нормально. Просто она скучает одна, без меня.

— Она гражданка Франции?

— Да, мы женаты уже несколько лет. Она немножко нездорова, но на наши отношения это не влияет. Я ее очень люблю. И не хочу ее огорчать, волновать. Я не стал говорить ей, кто вы такой, сказал — просто еще один мой клиент.

— А к вам и домой клиенты заезжают?

— Крайне редко. В основном в наш магазин в центре Москвы и на базу в Воронцово. Там у нас основные производственные площади, посадки, теплицы, оранжереи.

— В Воронцово? Это на Москве-реке? На месте бывшего совхоза «Октябрь», что ли? Хорошее место. Почти как «Белая дача».

— Когда мы начинали там десять лет назад, совхоза уже практически не существовало. Полный развал. Бурьян на полях да полынь. Знаете, мы целый год эту полынь продавали на парфюмерные фабрики во Францию, в Прованс. Они чудесное мыло и шампуни на основе нашей горькой полыни делали. Сколько мы с Сергеем сил вложили…