Где-то там, в овраге, — ручей. Далеко, далеко от Москвы. Следы на раскисшей глине вдоль кромки.
Мама, как же это получилось у нас, как же это вышло, что ты там, а я здесь? Я твой сын, и я тебя очень…
— Евгеньич! — просипел из кустов Мазай.
Марат, согнувшись, подался вперед. Луна заливала поляну колдовским, мертвенным светом. И на фоне этой лунной мглы маячили какие-то крупные темные пятна. Марат сжал карабин враз вспотевшими руками. Кабан, секач. Ну, иди же сюда, зверюга, иди ко мне!
Впереди затрещали ветки. Послышалось шумное сопенье, чавканье. Темное пятно надвинулось, обдавая густым звериным запахом. Крупный кабан нюхал воздух, поводя рылом, в лунном свете белели клыки. Внезапно раздался испуганный поросячий визг где-то там, внизу, на дне оврага. Кабан шумно хрюкнул и начал всем корпусом пятиться назад. «Все, стреляю, иначе уйдет!» — подумал Марат и плавно нажал на курок. Грохот, эхо выстрела в темном лесу и — яростный животный визг, треск валежника, топот.
— Стреляй, Евгеньич! Стреляй, ну! — заорал егерь Мазай.
Марат выстрелил дважды — пах! пах! Визг оборвался хрипением где-то в чаще, потом снова послышался треск, топот.
— Не попал, промазал, ах ты, чтоб тебя! Ушел сволочуга! — Егерь выскочил из кустов. — Ранили вы его, только зря раскровянили. Что теперь я делать-то буду? Раненый секач лесу — это караул кричи, вот оно что это такое. Хорошо как сдохнет сам где-нибудь в бучиле, а то если не сдохнет? Освирепеет. А тут грибники, деревенские в лес попрут… Задерет, убьет кого-нибудь.
— Пошли по следу. — Марат закинул карабин на плечо.
Ему было досадно и слегка стыдно перед Мазаем. Но, в общем-то, ничего, даже весело. В принципе трофей был упущен, но вся соль охоты — здесь, на этой прикормленной солевой поляне в чаще леса, лихорадочное ожидание в засаде, ужас и восторг, наконец, кабан и сам выстрел — была испытана, прочувствована от корней волос до кончиков пальцев. Дрожь унялась, и осталась только усталость. Впервые за весь этот длинный день — день далеко от Москвы — Марат ощутил, как он устал.
Но, пересиливая себя, он повторил:
— Пошли по следу, Мазай.
Но егерь только рукой махнул, только сплюнул и выругался матерно. И от его мата на душе Марата стало совсем хорошо, покойно.
Глава 8 РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК И ФРАНЦУЗСКИЕ СНЫ
Выпадают дни, когда все с самого утра как-то не задается. И настроение, и радость бытия падают ниже низшего своего предела. Катя, еще не умывшись и не позавтракав, начала названивать по телефону Драгоценному, но телефон всякий раз отвечал: «Абонент недоступен». Разлука и неизвестность давили на сердце тяжестью. А тут еще за всеми этими расстройствами и на работу катастрофически опоздала. Из «Вестника Подмосковья» позвонили — статья о подростковой преступности не пошла в печать, слишком все сурово, натуралистично и безрадостно в перспективе, мало оптимизма, который с некоторых пор стал пламенно приветствоваться на страницах «Вестника». Оптимизм. Какой там, к дьяволу, оптимизм! Но в результате статью пришлось срочно править, добавлять смягченные данные криминальной статистики, срываться из главка и мчаться в редакцию.
Редакция «Вестника» помещалась на Остоженке. Катя промаялась там до самого обеда, обсуждая с главным редактором перспективы сотрудничества пресс-службы ГУВД и прессы и те подводные камни, которые внезапно возникли в их отношениях. Пообедать она решила где-нибудь в кафе, ну, хотя бы на уголке Сивцева Вражка или же в каком-нибудь из симпатичных переулков в районе Пречистенки. Например, вот в этой уютной кофейне в Афанасьевском. Название переулка показалось ей знакомым. Не далее как вчера… Ну конечно же… Катя, шаря в сумочке, прошла мимо кофейни. Извлекла глянцевый кусочек картона — визитку. И увидела тот самый дом и вывеску. Дом № 7 — «Царство Флоры». Витрина нарядного цветочного магазина.
«Надо же, они торгуют цветами, — подумала она, глядя на визитку с фамилией Тихомиров. — Эти двое вчерашних господ, они торговцы цветами… Что может быть общего… Странно, отчего Колосов не поверил этому, как его… Андрею Балмашову? Он ведь не поверил ни единому его слову — «кто-то бродит в доме, меня пытались задушить». Он, этот Балмашов… он так это рассказывал… У него такой взгляд был — брр! Ужас смерти… Эта ночная погоня в лесу. Но где-то это уже было. Словно что-то подобное я уже слышала или читала… У Конан Дойла есть рассказ про ожившую мумию, как она выслеживала своих жертв. Может, поэтому Никита и не поверил ему? Да нет, он детективов принципиально не читает».
Она взялась за ручку двери, которая была из зеленого пластика. Вывеска «Царство Флоры» тоже была изумрудно-зеленого цвета. Она притягивала взгляд, выделяясь на фоне серой громады бывшего доходного дома.
Царство Флоры — богини цветов…
У входа мелодично звякнул колокольчик. Катя переступила порог, и почти сразу ее окутало волной аромата. Просторное, залитое солнцем помещение. На фоне белого декора — яркие пятна. Цветы, цветы, цветы… Зеленая стена молодого бамбука, точно ширма, отделяющая часть зала. Белая винтовая лестница на второй этаж. Возле нее — клумба, да, да настоящая стилизованная клумба: дубовая бочка с землей, а в ней… подсолнухи. Огромные, желтые, с черно-коричневой серединой, настоящие подсолнухи.