Так что, если уж верить в переселение душ, граф больше склонялся к версии про Николая Павловича. Даже, если это кому-то не по сердцу!

— Толстой, а ты заметил, какой у него был взгляд, когда он произнес это имя: Софья Перовская? — спросила Софи.

— Честно говоря, нет, — удивился граф.

— Писатель должен быть наблюдательнее, — заметила она. — Холодный стальной взгляд, как у его деда! И, когда он узнал, сколько ей лет — ничего не изменилось! Он сумасшедший. Наверняка считает, что духи нашептали ему это имя. Да он готов был убить ее. Пятилетнего ребенка!

— Тебе показалось, — сказал Алексей Константинович. — Александр Александрович — очень добрый мальчик: Дурову обещал помочь, не принимает смертной казни, избавил какого-то кадета от порки в летнем лагере, привязан к брату.

— К нему Балинского приглашали в июле.

— Частичная потеря памяти, — объяснил граф. — Я видел сумасшедших, Софи, здесь совсем не то.

— Федотова ты имеешь в виду?

Это случилось несколько лет назад. Художник и друг Толстого Павел Андреевич Федотов стал исчезать из дома, пока не исчез окончательно. Его обнаружили в Царском Селе, где он делал в магазинах необъяснимые покупки и вообще сорил деньгами направо и налево. А на съемной квартире купил себе гроб и спал в нем.

Наконец друзья нашли его в частной лечебнице для душевнобольных в ужасающем состоянии. Его держали связанным в чулане под лестницей, с одетыми в кожаные мешки руками. Он был в больничном халате, бос, обрит наголо. Граф не мог забыть его страшные горящие глаза, безумный свирепый взгляд, крики и непрерывную площадную брань.

Друзья были потрясены.

Они сделали совместный рисунок, изображающий Федотова в этом состоянии, и везде показывали его, надеясь на помощь. Дело сдвинулось с места, когда рисунок увидел Александр Николаевич, тогда еще цесаревич. Он пришел в ужас, и бывшего художника поместили в казенную клинику, где условия были лучше, и которая находилась под покровительством наследника.

Федотов несколько пришел в себя, даже вернулся к занятиям живописью, но выздороветь так и не смог.

Государь Александр Николаевич тоже видел сумасшедших. Да, летом заволновался, вызвал к сыну знаменитого психиатра, но сейчас выглядел совершенно спокойным.

— Да, Федотова. Александр Александрович слишком сдержан для сумасшедшего, Софи, — заметил граф. — И слишком умен.

— С безумцами это бывает, Толстой, — хмыкнула она. — В том, что тебе надо уходить со службы, он совершенно прав.