— Возможно, — сказал Толстой.

— Скорее, это заинтересует цензуру, — заметила госпожа Миллер.

— Ну, там же не все такое, — возразил Саша. — Гениальную новеллу про то, как загонять дьявола в ад, можно на потом оставить.

Софи усмехнулась.

— Подумаем, — сказал граф. — А «Божественную комедию» вы не планируете переводить?

— Конечно, планирую. Но это очевидный героизм. Я, правда, грешным делом прочитал только «Ад», но, может, тогда дочитаю. Все-таки у Данте слишком много современных ему реалий. Перевод придется снабжать примечаниями по объему равными переводу: какой там у него забытый папа и король, на каком круге ада. Тогда это была публицистика. А мы читаем как шедевр на все времена. Но если найдется герой, который за это возьмется, буду рад.

— Есть перевод Дурова, — заметил Толстой. — Только очень неполный.

— Петрашевца? — уточнил Саша.

— Да, — кивнул граф. — Сергея Федоровича.

— Это где «в лесе том» и «пантер полосатый»? — спросил Саша.

— Вы его читали? — удивился граф.

— Ну, как можно такое не читать? — улыбнулся Саша.

И процитировал:

— Тигров иногда относят к пантерам, — вступился Толстой, — а «в лесе» — допустимая, хотя и несколько устаревшая форма. И к «пантеру» это не сводится!

— Ни в коей мере, — сказал Саша. — На самом деле, этот перевод мне нравится гораздо больше, чем… другие переводы.

Саша вовремя вспомнил, что Лозинский еще не родился.

— Очень мелодично, — продолжил он, — звучит, поет. Жаль, что автор перевел только отрывки из разных глав «Ада». Хотя, конечно, «Божественной комедии» сокращения только на пользу.

— Арест помешал переводу, — сказал Толстой.

— Он сейчас на свободе? — поинтересовался Саша.

— Да, но ему до сих пор запрещено жить в столицах.