— Боже мой! — поразился Саша. — Их хотели запретить?

— Да, — кивнул граф. — Вы же сами прекрасно находите параллели, Ваше Высочество.

— Тургенев сильнее Радищева как писатель, но много умереннее. И более полувека спустя. Было бы что запрещать!

Граф пожал плечами.

— При всем моем уважении к дедушке, он иногда бывал не прав, — заметил Саша. — И при всем моем уважении к княгине Львовой — это не та Софья. Есть еще? Помоложе.

— Зачем вам? — спросила госпожа Миллер.

— Я где-то слышал это имя, — объяснил Саша. — Хочу понять, правильно ли запомнил.

Толстой задумался.

— У меня был дядя Николай, он умер в прошлом году. А у него сын Лев, мой двоюродный брат. И у него есть маленькая дочка Соня. Моя двоюродная племянница. Но ей только пять лет.

— Софья Львовна Перовская, — проговорил Саша.

— Вы ее искали? — спросила Софи.

— Возможно, — кивнул Саша. — Алексей Константинович, можете мне о вашем кузене поподробнее рассказать?

— Лёва окончил Институт инженеров путей сообщения, служил в инспекции городских дорог, потом в лейб-гвардии адъютантом, вышел в отставку штабс-капитаном. Потом где только не служил: и по Почтовому ведомству, и по Таможенному. Сейчас вице-губернатор Пскова.

— То есть он сейчас в Пскове с семьей? — спросил Саша.

— Да, — кивнул Толстой.

— А где вы слышали про Софью Перовскую? — спросила Миллер.

Саша пожал плечами.

— Мне казалось, что это какая-то писательница или актриса. Но, наверное, я перепутал. Кстати, о писателях. Думаю, и Радищев, и Тургенев впали в одно и то же заблуждение. Тургенев решил, что его весьма умеренную книгу пропустит цензура, потому что в правительстве один за другим формируются тайные комитеты по крестьянскому делу, а у нас ничего не тайна. Но хоть не арестовали.

— Задержали, — заметил Толстой, — Месяц на съезжей, два года ссылки в своем имении. Но формально не за книгу. Я говорил тогда с вашим батюшкой, и понял, что к Ивану Сергеевичу есть и другие претензии.

— Папа́ помог? — спросил Саша.