Улыбка Драгомилова стала шире, а тонкие сильные пальцы несколько раз сжались и разжались, словно готовились к действию.
Внизу на несколько мгновений воцарилась тишина, а потом Грей задумчиво проговорил:
– Если не возражаете, я хотел бы удостовериться лично. Не могли бы вы назвать номер каюты этого пассажира?
– Конечно, сэр. Одну секунду, сэр, сейчас уточню. Номер тридцать один, на нижней палубе… – Стюард, видимо, сомневался. – Но если вы ошиблись…
– То непременно извинюсь, – продолжил Грей и холодно добавил: – Федеральное правительство старается не беспокоить законопослушных граждан, но все же мне придется исполнить служебный долг.
Темные фигуры у подножия трапа расстались. Одна, более высокая, обошла другую и легко взбежала вверх, на борт судна.
– Найду сам, спасибо. Вам вовсе незачем покидать пост.
– Конечно, сэр. Надеюсь…
Однако Грей уже не слушал. Без труда поднявшись на палубу, он быстро направился к двери в длинный коридор, а оказавшись внутри, первым делом посмотрел на нумерацию кают. Перед глазами был номер сто восемь. Грей поспешно вернулся к лестнице и бегом спустился на нижнюю палубу. Здесь номера состояли из двух цифр: то, что надо.
Номер 31 оказался за поворотом, в небольшом алькове. Прижавшись спиной к стене, Грей принялся обдумывать следующий шаг. Было бы смертельной ошибкой недооценивать возможности Драгомилова, который не только убедил его в непреходящей красоте логики, этики и морали, но также научил одним точно рассчитанным ударом ломать противнику шею. Корабль внезапно дрогнул, и Грей на миг замер, однако оказалось, что внизу, в трюме, разогревались перед предстоящим плаванием мощные двигатели.
В тишине пустого коридора Грей обдумал и отверг версию с револьвером: в замкнутом пространстве выстрел прозвучит оглушительно, и обратный путь еще больше осложнится, – поэтому достал из закрепленного на предплечье чехла стилет и быстро проверил лезвие большим пальцем. Убедившись в действенности оружия, зажал его в руке острием вверх, а свободной рукой вынул из кармана отмычку и поднес к замочной скважине.
Одного быстрого взгляда хватило, чтобы убедиться, что в отсеке нет ни души. В этот поздний час пассажиры спали. Как можно аккуратнее он вставил отмычку в отверстие и медленно повернул.
Дверь неожиданно резко подалась внутрь и, прежде чем Грей успел восстановить равновесие, непреодолимая сила втащила его в каюту, а цепкие пальцы мертвой хваткой сжали запястье державшей стилет руки. Однако Грей всегда отличался отменной реакцией. Вместо того чтобы отпрянуть, он навалился на нападавшего, сбил с ног и к действию инерции добавил немалый вес собственного тела. Намертво сцепившись, противники рухнули на пол возле койки, под иллюминатором. Внезапным рывком Грей вскочил, дернулся в сторону и крепко зажал в руке нож. Драгомилов тоже был на ногах и, дожидаясь удобного момента для нападения, широко расставил руки и растопырил пальцы. Тусклые фонари дока отбрасывали призрачный свет на противников, которые застыли в нескольких футах друг от друга. Стремительно, словно молния, рука Грея метнулась вперед, и в полумраке просвистел нож, однако лезвие лишь рассекло воздух. Драгомилов бросился на пол, а в нужный момент снова вскочил, вцепился в атакующую руку и с силой ее вывернул. С приглушенным криком Грей выронил оружие, навалился на противника и попытался свободной рукой сжать горло.
Некоторое время борьба продолжалась в полной тишине. Оба опытных убийцы сознавали силу друг друга и в то же время не сомневались в справедливости и необходимости смерти противника. Каждый захват, каждая контратака совершались автоматически: соперники в равной степени постигли разрушительную науку японского боя. Внизу, в трюме, медленно нарастал гул мощных двигателей. Борьба шла безжалостно, нападения следовали одно за другим, а тяжелое дыхание противников тонуло в шуме машин.
Беспорядочно дергающиеся ноги толкнули открытую дверь, и та резко захлопнулась. Грей попытался вырваться на свободу, откатился в сторону и вдруг почувствовал, как острие потерянного стилета коснулось лопатки. Прогнувшись, он отодвинулся еще дальше и, одной рукой отбиваясь от смертельной угрозы, второй попытался схватить оружие. Яростно оттолкнув врага, он наконец-то высвободился, размахнулся и из последних сил нанес прямой удар. Лезвие вонзилось во что-то мягкое, и Грей на миг расслабился, а вот Драгомилов не упустил возможность и отточенным движением вонзил железные пальцы в уязвимую ложбинку у основания шеи. Грей безвольно обмяк; рука непроизвольно вытащила лезвие стилета из толстого матраса, куда то попало. Драгомилов медленно поднялся, сверху вниз мрачно посмотрел на оставшееся лежать бездыханное тело бывшего друга и соратника, потом прислонился спиной к закрытому иллюминатору и, пытаясь восстановить дыхание, с грустью подумал, как много физических возможностей отнял неумолимый возраст. Впрочем, что бы там ни было, а одолеть его Грею не удалось, подумал бывший шеф бюро и провел рукой по лицу. И вот теперь безукоризненный английский джентльмен мертв так же, как почти все его коллеги.
К действительности его вернул осторожный стук в дверь. Драгомилов быстро нагнулся, закатил тело под койку и спокойно спросил:
– Да?
– Мистер Константин? Могу я попросить вас на пару слов, сэр?
– Секунду.
Драгомилов включил в каюте свет и быстро осмотрелся, но ничего подозрительного не заметил, разве что стул упал и в матрасе зияла дыра. Быстро расправив покрывало так, чтобы ее не было видно, он накинул халат, поднял стул и еще раз оглядел комнату. Убедившись, что все в порядке, приоткрыл дверь и широко зевнул прямо в лицо вежливому стюарду.