Постепенно начиная понимать, что произошло, Уинтер смерил невысокого бесцветного человека пристальным взглядом.

– Вы убили его!

– Конечно. Был вынужден.

Холл снова сосредоточился на созерцании восхода, но его мужественное лицо приняло суровое выражение.

– Были вынуждены, – повторил он и поинтересовался: – Следует ли считать данное заявление признанием изменения концепции?

– Нет. – Драгомилов покачал головой. – Хотя любая концепция должна поддаваться изменению, если мыслящий человек использует свойственную ему способность к рассуждению. Сказал, что был вынужден, потому что вплоть до прошедшей ночи Грей оставался моим другом. Можно даже сказать, лучшим учеником и протеже. И вот, следуя моему же учению, вознамерился забрать жизнь учителя. Но, признавая чистоту помыслов, учитель забрал жизнь ученика.

Холл устало вздохнул.

– Вы нисколько не изменились. Скажите на милость, когда прекратится все это безумие?

– Безумие? – Драгомилов пожал плечами. – Определитесь с терминологией, молодой человек. Что же в таком случае считать благоразумием? Благоразумно ли позволять жить тем злодеям, чьи поступки ведут к гибели ни в чем не повинных людей, порой тысяч?

– Разумеется, вы не имеете в виду Джона Грея!

– Нет, не имею, всего лишь излагаю основы своего учения, того самого, в которое Джон Грей верил и которое вы называете безумным.

Холл взглянул на собеседника без тени надежды.

– Но ведь вы уже признали ущербность подобной философии. Человек не имеет права судить, может только подвергаться суду, причем со стороны не одного какого-то лица, а нескольких.

– Верно. Опираясь на это положение, вы сумели убедить меня в том, что цель Бюро заказных убийств является недостойной. Впрочем, определение «преждевременной», очевидно, подходит больше. Нельзя забывать, что бюро представляет собой сложное единство самых разных сотрудников и тем самым отражает общество, иными словами, включает в свои рамки все человечество. В таком случае ваши аргументы теряют силу. Но это не имеет значения. Как бы то ни было, вы меня убедили, и я отдал приказ о собственном устранении. Жаль только, что безупречность организации сработала против меня.

– Безупречность! – раздраженно воскликнул Холл. – Как вы можете произносить это слово? Уже шесть, если не все восемь, их попыток провалились!

– Неудачи убедительно доказывают безупречность, – гордо возразил Драгомилов. – Вижу, что вы не понимаете сути процесса. Провалы можно предусмотреть. Бюро располагает собственными средствами оценки, и провалы доказывают действенность методов.

Уинтер Холл изумленно посмотрел на стоящего рядом невысокого щуплого человека и воскликнул, не веря собственным ушам:

– Невероятно! Скажите на милость, когда же все это… хорошо, не стану произносить «безумие»… когда же это приключение наконец закончится?

К огромному его удивлению, Драгомилов улыбнулся вполне дружески.

– Слово «приключение» мне нравится. Вся наша жизнь – сплошное приключение, однако мы не ценим этого до тех пор, пока сама жизнь не подвергнется опасности. Когда приключение закончится? Полагаю, тогда, когда закончимся мы, когда наши умы перестанут функционировать, когда пополним армию безмозглых червей. А в моем конкретном случае, – добавил Драгомилов, заметив нескрываемое нетерпение Холла, – как только минует ровно год с того дня, как я отдал приказ Хаасу.