ДЕЛО ДВЕНАДЦАТОЕ

Николай II и его семья: царственные страстотерпцы

После отречения Николая II от престола за себя и своего сына Алексея в Пскове 2 (15) марта 1917 года и возвращения теперь уже бывшего монарха в Царское Село к семье начался период затворничества августейшего семейства. Николай с супругой и детьми находился под арестом в царскосельском Александровском дворце. Они не имели права покидать территорию бывшей царской усадьбы. К ним приставили солдат, которые не столько ограничивали передвижение арестантов, сколько охраняли их от нападения извне. Как раз в это время на многотысячных митингах и шествиях в Петрограде толпа требовала совершения суда над царем и его казни.

Домашний арест Николая с семейством в Царском Селе продолжался до августа 1917 года. В июле в столице прошли массовые антиправительственные выступления, по результатам которых Временному правительству стало ясно, что бывшего царя, как одну из основных мишеней общественного мнения, необходимо увезти подальше. Выбор пал на далекий Тобольск, куда царская чета с детьми, прислугой и охраной прибыла 6 (19) августа. Николай так писал в своем дневнике о первых месяцах пребывания в Тобольске: «Нам здесь хорошо — очень тихо».

Новость об октябрьском перевороте добралась до тобольских затворников лишь спустя пару недель после революционных событий. В дневнике Николай оставляет следующую запись: «17 ноября. Такая же неприятная погода с пронизывающим ветром. Тошно читать описания в газетах того, что произошло две недели тому назад в Петрограде и в Москве! Гораздо хуже и позорнее событий Смутного времени».

В первое время после прихода большевиков к власти о царском семействе никто не вспоминал. Молодому советскому государству требовалось решать более насущные вопросы, поэтому царская проблема отошла на второй план. Однако к весне 1918 года стали ходить разговоры о возможном бегстве бывшего царя за границу, что могло осложнить как положение большевиков в стране, так и позиции Советской России на внешнеполитической арене. В связи с этим ряд региональных советов обратились к председателю Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) Я. М. Свердлову с предложением перевезти Николая из Тобольска. Следуя этим сообщениям, Свердлов отправил в Тобольск проверенного революционера К. А. Мячина (Яковлева) с заданием доставить Николая в Екатеринбург. В тяжелой обстановке военного времени Яковлев поручение выполнил: 30 апреля 1918 года Николай с супругой и дочерью Марией прибыл в Екатеринбург. Спустя полтора месяца к Николаю присоединились остальные члены семьи. Местом последнего пристанища царского семейства стал Дом особого назначения — дом инженера-строителя Н. Н. Ипатьева, реквизированный у последнего для размещения в нем Романовых.

В отношении дальнейшей судьбы Николая между столичными советскими руководителями (Центром) и Уральским областным Советом рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (Уралоблсоветом) завязалась оживленная телеграфная переписка. Основными действующими лицами выступали Свердлов — со стороны Центра, со стороны Уралоблсовета — председатель исполкома Уралоблсовета А. Г. Белобородов и член исполкома Уралоблсовета Ф. И. Голощекин. Центр настаивал на сохранении жизни Николая вплоть до проведения над ним публичного суда. Уралоблсовет высказывался за скорейшую казнь бывшего царя.

В июне 1918 года до Москвы дошли слухи о самовольном убийстве Николая в Екатеринбурге. Для проверки этих сведений на Урал был отправлен командующий североуральскими красноармейскими частями Р. И. Берзин. После посещения дома Ипатьева Берзин телеграфировал в Центр, что Николай и его семья живы и здоровы. В начале июля для консультаций с Центром в Москву отправился Голощекин; его встреча с руководством партии и государства не повлияла на официальную позицию столичной власти и не склонила Центр к необходимости устранения бывшего царя.

Тем временем военная обстановка на Урале кардинальным образом изменилась. В мае 1918 года взбунтовался переправлявшийся по Транссибирской железной дороге во Владивосток чехословацкий корпус. Это придало сильный импульс антибольшевистскому движению на всем пути следования чехословаков от Пензы до Владивостока. В мае в руках легионеров и только что сформированных белогвардейских частей оказались Пенза и Челябинск, в июне — Самара, в июле — Сызрань и Иркутск. Следующим предполагался Екатеринбург, к которому устремилась уральская группа чехословацких войск под командованием полковника С. Н. Войцеховского.

В Доме особого назначения ситуация также не была спокойной. Николая начали подозревать в подготовке побега. Для того чтобы проверить эту догадку, уральские большевики инициировали тайную переписку с бывшим царем, выступив от лица лояльного монархическому режиму русского офицерства. В дневнике Николай оставил следующую запись о получении им тайных писем: «На днях мы получили два письма, одно за другим, [в которых] нам сообщали, чтобы мы приготовились быть похищенными какими-то преданными людьми!» Несколько ночей насельники дома Ипатьева «бодрствовали одетыми» в ожидании их похищения отправителями писем. Хоть Николай в ответном письме и подчеркивал невозможность побега, но сам факт ответа на провокацию утвердил Уралоблсовет в мысли о возможности освобождения царской семьи сторонними силами.

Вероятная перспектива потери контроля над арестантами в совокупности с угрозой оставления Екатеринбурга советскими войсками требовали принятия решения о судьбе Николая и его семьи. 16 июля 1918 года датирована телеграмма, отправленная из Екатеринбурга в Москву через Петроград, в которой выражалось решительное намерение уральских большевиков поставить точку в деле Николая: «Из Петрограда. Смольного. В Москву, Кремль, Свердлову, копия Ленину. Из Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее: сообщите [в] Москву, что условленного с Филипповым суда по военным обстоятельствам не терпит отлагательства. Ждать не можем. Если ваши мнения противоположны, сейчас же, вне всякой очереди сообщить. Голощёкин, Сафаров. Снеситесь по этому поводу сами с Екатеринбургом. Зиновьев. Пометка: Принято 16.7.1918 г. в 21 час 22 минуты из Петрограда Смольного 14 22 8». Ответной телеграммы в архивах не осталось, поэтому нельзя точно установить, была ли получена санкция Центра на ускоренный суд, или же устранение Николая произошло сугубо по инициативе Уралоблсовета.

Тем не менее, в тот же день Президиум Уралоблсовета принял расстрельный приговор: «Ввиду того, что чехо-словацкие банды угрожают столице красного Урала, Екатеринбургу; ввиду того, что коронованный палач может избежать суда народа (только что обнаружен заговор белогвардейцев, имевший целью похищение всей семьи Романовых), Президиум областного комитета во исполнение воли народа постановил: расстрелять бывшего царя Николая Романова, виновного перед народом в бесчисленных кровавых преступлениях».

Расстрелом руководил комендант Дома особого назначения Я. М. Юровский. Он сформировал расстрельную команду и определил порядок действий при совершении казни. Остается загадкой, кто принял решение о ликвидации всей царской семьи. По всей видимости, это решение появилось в момент непосредственной подготовки казни, равно как и включение в число жертв царской прислуги. Итоговый список обреченных состоял из самого Николая, его супруги Александры Федоровны, их дочерей Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии, сына Алексея, лейб-медика Е. С. Боткина, лакея А. Е. Труппа, горничной А. С. Демидовой и повара И. М. Харитонова — всего 11 человек.

В половине второго ночи с 16 на 17 июля 1918 года царскую семью разбудили и препроводили в подвал дома под предлогом опасности оставаться на верхнем этаже из-за накаляющейся обстановки в городе. Исполнители казни действовали по намеченному сценарию. Арестантов построили вдоль стены якобы для фотографирования. Как им объяснили, фотографии требовались для предоставления в газеты, чтобы подтвердить иностранным родственникам семьи Романовых их полное здравие. Затем в помещение вошла расстрельная команда, Юровский зачитал вердикт, и по его команде началась беспорядочная стрельба. Не все приговоренные погибли от выстрелов, раненых добивали штыками и ударами прикладов.

Сокрытие останков происходило в спешке. Похоронная команда до самого конца не знала о способе и месте уничтожения трупов. Тела повезли в грузовике по направлению к заброшенной шахте Верх-Исетского завода. Конечной точкой маршрута стал район Ганиной ямы — искусственного заводского пруда в окрестностях деревни Коптяки. С убитых сняли одежду, выпороли из нее спрятанные драгоценности, а саму одежду сожгли. Попытка захоронения останков в заброшенной шахте завершилась провалом: вода в шахте полностью не скрывала трупы, а попытки обрушить стены шахты гранатами не увенчались успехом. Юровский отправился в город для определения нового места захоронения. По его возращении трупы были извлечены из шахты и снова сложены на грузовике. С собой Юровский привез канистры с топливом и сосуды с серной кислотой.

По мере поисков подходящего места стало понятно, что нужно хоронить недалеко от дороги, так как сил у похоронной бригады уже не оставалось. Начали было рыть могилу поблизости, но заметили постороннего, который мог стать свидетелем захоронения. Это вынудило бросить почти готовую яму и отправиться на новые поиски. Уже к ночи 18 июля, когда грузовик завяз в грязи, было решено остановиться и хоронить где получается — в Поросенковом логу. Пока копали новую яму, неподалеку развели костер и сожгли тела Алексея и Марии. В могилу сбросили оставшиеся тела, облили кислотой, закидали грунтом, сверху бросили шпалы и утрамбовали, прогнав по шпалам грузовик.

В ближайшие день-два после трагических событий в доме Ипатьева Уралоблсовет сообщил о них в Москву. 18 июля Президиум ВЦИК под председательством Свердлова признал решение Уралоблсовета о расстреле Николая Романова правильным. На следующий день это постановление ВЦИК было опубликовано в газете «Известия». Совнарком принял это решение к сведению.

Расстрел царской семьи стал центральным эпизодом в серии убийств представителей свергнутой династии. В ночь на 13 июня 1918 года в Перми был застрелен великий князь Михаил Александрович, в пользу которого больше года тому назад Николай отрекся от престола. Тогда отказ Михаила от вступления на престол окончательно завершил правление династии Романовых в стране. В ночь на 18 июля того же года спустя сутки после расправы с Николаем и его семейством в нескольких километрах от уральского городка Алапаевска были сброшены в шахту члены дома Романовых, среди которых были князья императорской крови братья Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи. В январе 1919 года в Петрограде расстреляли великих князей Павла Александровича, Дмитрия Константиновича, Николая Михайловича и Георгия Михайловича. Оставшиеся в живых представители дома Романовых разными путями эмигрировали за рубеж.

25 июля 1918 года, через неделю после расстрела семьи Николая Романова, Екатеринбург оказался в руках белогвардейцев и отрядов чехословацкого корпуса. Руководство Белого движения приняло меры по расследованию смерти бывшего царя и его семьи. На первом этапе делом занимался следователь по важнейшим делам Екатеринбургского окружного суда А. П. Наметкин. В августе 1918 года дело передали члену Екатеринбургского окружного суда И. А. Сергееву. В январе 1919 года куратором следствия был назначен главнокомандующий Западным фронтом генерал-лейтенант М. К. Дитерихс. 6 февраля 1919 года распоряжением Верховного правителя России адмирала А. В. Колчака следствие было поручено вести следователю по особо важным делам Омского окружного суда Н. А. Соколову. Именно с именем Соколова связано выяснение многих обстоятельств расстрела и их подробное документирование.