Контактный, доброжелательный и авторитетный в широких литературных кругах Алданов сыграл значительную роль в истории бунинской «Нобелианы»103. В сущности именно он уже в 1922 г. начал подготовительную кампанию по номинированию Ивана Бунина на Нобелевскую премию по литературе – см. в гл. V письмо Алданова к Бунину от 18 июня 1922 года. В свою очередь Бунин, считая, видимо, что долг платежом красен, начиная с 1937 г. неоднократно выдвигал кандидатуру своего друга на это почетное звание. К сожалению, его усилия успехом не увенчались. Члены Нобелевского комитета, опираясь на оценку своего эксперта Антона Карлгрена104, «похвалы <которого > стилевому мастерству Алданова и его интеллектуальному багажу, равно как и ясности и точности в его изображении русской “интеллигенции” в революционную эпоху», были восприняты ими – в сравнении с предыдущими оценками этого специалиста творчества Бунина – как весьма сдержанные, кандидатуру этого русского писателя неизменно отклоняли».105
Алданов утверждал, что написал Бунину более 3 тыс. писем. Поскольку Бунин всегда аккуратно ему отвечал, общий объем их переписки превышает 6 тыс. единиц. К сожалению, весь архив Алданова, оставленный им при бегстве в США в оккупированной немцами Франции, был реквизирован гестапо и погиб.
Выборочная переписка между Алдаными и Буниными, составленная из имевшихся в распоряжении автора публикаций, представлена в главе V. Следует отметить, что, к сожалению, вся она до сих пор не собрана в отдельном научном издании, хотя исключительно интересна в силу своей содержательности. В ней, как нигде в другом месте из обширного эпистолярного наследия этих писателей, представлен уникальный фактический материал, касающийся не только интимных сторон личности корреспондентов, но и – что особенно важно для литературоведов! – их профессиональных высказываний о собственном творчестве, своего рода «секретов» из писательской лаборатории. Однако именно эта часть переписки, не имея прямого отношения к тематике настоящей книги, практически не вошла в публикуемую подборку.
Яков Борисович Полонский (19 сентября 1892, Одесса – 28 ноября 1951, Париж)
В контексте отношений Буниных с Алдановыми нельзя не отметить также тесные дружеские отношения Ивана Алексеевича с мужем родной сестры Алданова Я. Б. Полонским – георгиевским кавалером, доктором права, журналистом, писателем, историком литературы и общественным деятелем эмиграции. Я. Полонский жил в Париже. Работал в Центре еврейской исторической документации, являлся одним из руководителей газеты «Последние новости», сотрудничал в газете «Дни», других эмигрантских изданиях. В 1924 г. был среди учредителей Общества друзей русской книги, в 1931–1937 гг. – его генеральный секретарь. В 1925–1938 гг. являлся соиздателем-редак-тором «Временника Общества друзей русской книги». Участвовал в Первом съезде русских писателей и журналистов в 1928 г. в Белграде, где выступил с докладом об уровне, объемах и качестве издания русской книги в эмиграции. Входил в Товарищество объединенных русских издательств, с 1937 г. был членом правления Союза русских писателей и журналистов в Париже. Дружба Бунина с Полонским завязалась в конце 1930 гг., затем они, живя неподалеку друг от друга, пересидели в постоянном страхе, голоде и холоде немецкую оккупацию на Лазурном берегу, куда Полонский, будучи евреем, с семьей бежал в начале войны. Упоминания о Я. Б. Полонском неоднократно встречаются в публикуемых ниже письмах Буниных и их дневниках. Сохранились записи Б. Я. Полонского, касающиеся его и Бунина жизни в те трагические годы106. Некоторые фрагменты из них приводятся в настоящей книге.
Михаил Осипович (28 июня/10 июля 1882, Москва – 10 ноября 1945, Нью-Йорк) и Марья Самойловна (1 января 1882 – 1 января 1976, Нью-Йорк) Цетлины
Супруги Цетлины на протяжении почти тридцати лет эмигрантской жизни Буниных входили в число их самых близких, а, судя по душевным излияниям Веры Буниной в письмах Марье Самойловне Цетлиной (см. гл. V.), можно смело сказать даже, «интимных» друзей.
«Вклад четы Цетлин, меценатов, общественно-культурных деятелей, издателей и редакторов – <…> в социально-политическую и культурную жизнь как “России 1” (метропольной), так и “России2-й” (эмигрантской), поистине безмерен. И хотя связанных с ними архивных и исследовательских материалов опубликовано в последние годы уже немало,
Естественно, в рамках настоящей книги приводятся лишь самые общие сведения об этих замечательных людях.
Цетлин Михаил Осипович (1882–1945), поэт, прозаик, литературный критик, редактор, издатель, благотворитель, родился в семье богатого коммерсанта Осипа Сергеевича (Еселя Шмерковича) Цетлина и Анны Васильевны (Ханны Либы Вульфовны) Высоцкой, дочери знаменитого российского «чайного магната» Вульфа Высоцкого.
«С детских лет <М. О. Цетлин> страдал кокситом – костным туберкулезом и всю жизнь слегка прихрамывал на одну ногу. Наверное, этим болезненным состоянием в известной мере можно объяснить некоторую замкнутость его характера, стеснительность и мечтательность, которые в той или иной форме будут сопровождать его до конца дней. <…> Борясь с болезнью, Цетлин в течение четырех лет после окончания гимназии прожил на французском курорте Burke Plage. Болезнь тогда действительно отступила, и он отправился в Германию, где слушал лекции по философии в Гейдельбергском и Фрейбургском университетах»108.
Как внук основателя одного из крупнейших торговых домов Российской империи – чайной фирмы «К. Высоцкий и сыновья» Михаил Цетлин являлся человеком по-настоящему богатым. Тем не менее, он всегда был очень чуток к веяньем времени и как большинство его друзей-интеллектуалов ненавидел самодержавие и стремился поднять «знамя борьбы за народное дело».
Владимир Михайлович Зензинов, хороший знакомый Бунина и один из самых близких друзей Цетлиных, вспоминал спустя полвека «о полудетском, полуюношеском кружке, который в самом начале 90-х годов возник в Москве и к которому принадлежали: Илюша Фондаминский, Абраша Гоц109, Рая Фондаминская, Маня Тумаркина, Миша Цетлин, Яков110 и Амалия Гавронские111, Коля Дмитревский. Фондаминский, Миша Цетлин и Дмитревский учились в одном и том же училище (частная гимназия Креймана) <…> Это был кружок юных идеалистов-общественников, искавших смысла и оправдания жизни, чутко откликавшихся на все ее веяния и мечтавших о служении человечеству. <…> Активное участие в спорах принимали Тумаркина, Цетлин <…> Миша Цетлин читал в нем свои стихи. <…> Неизбежны были и романы – у одних прочные и неизменные, у других сложные, переплетающиеся <…> Разителен был контраст между старшим поколением семей Фондаминских, Год, Гавронских и Цетлин – и молодым поколением. То были ортодоксальные еврейские семьи с крепким бытом и верным исполнением всех обрядов. Но дети, родившиеся в Москве и учившиеся в русских школах, вовсе не унаследовали еврейской ортодоксальности и, хотя принимали участие во всех обрядах семьи, <…> всецело восприняли русскую культуру. Отцы и дети принадлежали не только к разным поколениям, но и к разным мирам, которые, в силу крепкой семейной традиции и семейных уз, никогда один с другим не сталкивались»112.
В ранней молодости Михаил Цетлин готов был всецело посвятить себя революционной борьбе:
«В нем рано проснулись революционные чувства и сложились демократические убеждения. Став членом партии с.р., Цетлин, при всей своей врожденной мягкости и деликатности, в полной мере разделял идеи кровавого террора и насилия, будучи, как и его сверстники и единомышленники, убежден в том, что путь в обетованную землю свободы лежит только через героическую борьбу. Ее романтическим пафосом пронизан первый цетлинский сборник “Стихотворения” (1906), куда включены поэтические посвящения тем, кто был главными врагами правящего режима и кумирами демократически настроенной молодежи тех лет революционерам-народникам, эсерам, террористам <…>. Свой высокий книжный настрой ниспровергателя существующего общественного порядка молодой поэт подтверждал вполне материальным образом, жертвуя собственные средства на революционные нужды.
Начиная с первого сборника, Цетлин подписывал свои стихи криптограмматическим псевдонимом Амари» 113.
Как эсер Михаил Цетлин участвовал в революции 1905–1907 гг., содержал на свои деньги издательства либерального толка, финансировал террористическую деятельность боевиков-эсеров. В 1907 г., эмигрировав, он отошел от политической деятельности и полностью посвятил себя литературной работе. Обосновавшись в 1910 г. в Париже, Михаил Осипович женился на своей соученице, подруге и «партийном товарище» М. С. Тумаркиной-Авксентьевой, ставшей его главной и единственной музой до конца дней.
Дочь крупного московского ювелира Мария (Марья, Маня) Самойловна Тумаркина, выделявшаяся в кругу друзей темпераментным волевым характером и красотой, с ранней юности привлекала к себе всеобщее внимание и восхищение окружающих.
Ее портреты писали выдающиеся мастера кисти (известно девять живописных портретов М. С. Тумаркиной-Цетлиной114)115, ваяли великие скульпторы116. Ей посвящали стихи знаменитые поэты.
В 1898 г. Мария уехала учиться философии в Швейцарию, в Бернский университет, где в то время уже преподавала ее тетя – философ Анна Эстер Тумаркина117.