— Где я тебе полсотни наберу?! — возмутился я.

— И то верно, — печально согласился он. — Ладно, железа и угля куплю на него. На год запас будет.

Некоторым так мало надо для счастья!

6

Мы договорились с кузнецом, что я зайду на следующий день до обеда, заберу подковы и отдам последние десять денариев. С утра я пошел в город, где забрал готовое седло. Подушки были набиты лосиной шерстью, которую шорник продемонстрировал мне вчера. Расплатившись с ним, пошел на постоялый двор. Всё, к бою и походу готов. Осталось дождаться караван в Тулузу или любой другой город в той стороне. В одиночку далеко не проедешь. Меня предупредили, что прошлый год был дождливый, неурожайный, и многие отправились искать счастье на большой дороге, причем очень часто жертву еще и съедали. Говорят, ели не только чужаков, но и собственных детей.

На постоялом дворе меня ждал худой долговязый крестьянин в старой латаной тунике. Во все времена во всех странах у крестьян одинаковое выражение лица — пожалейте меня, бедолагу! Это когда ему что-то надо. Если тебе что-то надо от крестьянина, тут же изобразит карикатуру на своего барина. Чуть позади него стоял пацаненок лет двенадцати, довольно рослый и слишком худой для своего возраста.

— Господин, мне сказали, что тебе нужен молодой раб. Купи моего сына, — жалобным тоном произнес крестьянин.

— Тебе не жалко сына продать в рабство?! — удивился я.

— А что делать, господин?! — обреченно воскликнул он. — У тебя он хоть сытым будет.

Живу богато, поэтому все время забываю, что вокруг много людей, которые голодают.

— Сколько ты хочешь за него? — спросил я.

— Сто денариев, — быстро ответил он.

Это цена молодого крупного вола.

— Хорошо, покупаю его, — согласился я.

— А девка тебе не нужна? — спросил крестьянин уже тоном торговца. — Продам недорого.

— А что, у тебя и дочки лишние?! — насмешливо произнес я.

— Четыре штуки, — сообщил он. — Не знаю, куда их девать. В жены без приданого никто не берет.

— Нет, мне ехать далеко, а с девкой в дороге хлопот много, сам знаешь, — отказался я.

Крестьянин долго вертел, рассматривая, три солида, которые я отдал в оплату за сына, добавив двадцать денариев сверху. Видимо, видел в первый раз и плохо представлял их стоимость.

— Каждая золотая монета равна сорока денариям. За две тебе продадут хорошего вола, а за три можно взять пару посредственных, — подсказал я.