Знал бы он, как в двадцать первом веке будет жить «нищета бродячая»!

— Не подскажешь, в последнее время не умирала в Тулузе какая-нибудь Франциска, знатная и богатая дама? — задал я вопрос.

Задумавшись ненадолго, он ответил:

— Нет, не слышал. Тулуза далеко от нас, вести оттуда редко доходят.

— А о смерти кого-нибудь другого говорили, что был отравлен? — задал я вопрос по-другому.

— Такое было! С месяц назад купец, останавливавшийся у меня, рассказал, что умер от живота командующий дружиной Реджихард. Ходили слухи, что его отравили враги нашего правителя, — радостно поведал хозяин постоялого двора, потом шлепнул себя рукой по лбу и добавил: — Чуть не забыл! Прозвище у него было Франциска!

То, что я принял за женское имя, оказалось любимым оружием франков, от которых и получило название. Существовала в двух видах: с длинной, метр и более, рукояткой, чтобы рубить двумя руками, и с короткой, полметра или чуть более, предназначенная для метания. Лопасть имела длинную и узкую, расширяющуюся к полукруглому лезвию, а обух тупой. Я видел в прошлую мою эпоху, как франциска второго вида, посланная умелой рукой метров с двадцати, пробила железный шлем и влезла в голову чуть ли не наполовину.

— Не знаешь, сколько в Аквитании герцогов? — спросил я.

На этот раз Ульрих вспоминал так долго, что я подумал, что у него процессор завис, надо перезагрузить.

— Покойный Лупа был герцогом, а его сын Эд стал независимым правителем. С тех пор нет у нас герцогов, только графы, — наконец-то выдал он.

— А чьим герцогом был Лупа? — поинтересовался я.

— Как чьим?! — удивляясь моей тупости, воскликнул хозяин постоялого двора. — Нашим, Аквитанским!

— Я имею в виду, кому он подчинялся? Кто был над ним правителем? — опять задал я вопрос по-другому.

— Правитель всех франков Хильдеберт, который помер лет шесть назад. После его смерти наш Эд и объявил себя рексом, — ответил Ульрих.

Германские правители носили и в мою предыдущую эпоху, и сейчас титул дукс (у римлян: военачальник, вождь; сейчас так величают герцога) или, самый главный из них, рекс (так у римлян назывался верховный жрец, а позже любой правитель). Так вот Эд Большой до недавнего времени был дуксом, а потом назвал себя рексом. Королями, как буду величать их по привычке, они станут в русском языке в честь Карла (Carolus) Великого, который, как догадываюсь, где-то на подходе, может, встретимся в следующей эпохе.

— А кто сейчас король франков? — спросил я.

— Да у них теперь два короля. Сперва был Хильперик, а месяца полтора назад его победил мажордом Карл и в Австразии посадил королем Хлотаря. Так что Хильперик теперь правит только в Нейстрии и Бургундии, — рассказал он.

— Кто такой мажордом Карл? — продолжил я выяснять.

— Его отец, тоже мажордом, был реальным правителем франков, менял королей, как хотел. И сын туда же. Не зря ему кличку дали Мартелл (Молот)! — сообщил Ульрих.

Вот теперь мне всё стало ясно. Точнее, многое, но на остальные вопросы хозяин постоялого двора уж точно не знает ответы. Молот — это не награда, а подпись, хотя сомневаюсь, что такой знатный человек будет подписывать кличкой, пусть и секретное послание. Да и зачем ему пересылать такое через Бордо, а не напрямую?! Видимо, это епископ Григорий что-то замутил против, скорее всего, епископа Бернарда. Хочет отомстить за что-то или занять место? В столице королевства Аквитания, как-никак, веселее, чем в забытом богом Бордо.