— Умница, — отзывается начальник. — Чтобы я без тебя делал?! Ты же настоящее сокровище, — широко улыбается, сверкая черными глазами подобно софитам над театральной сценой.
— Ой, я вас умоляю. Какое там сокровище?! Всего лишь секретарь судебных заседаний, — отвечаю я, отмахиваясь от комплиментов, которые, честно говоря, звучат с неким подтекстом.
— Это временно. Машенька, — на моём имени мужчина делает некий акцент, будто смакуя каждую букву.
Я глотаю в горле колючий ком. Прячу алый румянец на раскрасневшемся лице и делаю вид, что не вижу никаких тонких намёков со стороны босса.
— Через полгода, максимум — год, ты станешь моей помощницей, а когда тебе исполнится двадцать пять лет, то я помогу тебе стать судьёй, — мужчина делает в мою сторону размашистые шаги, а я отступаю назад до тех пор, пока мои ягодицы не вжимаются в стену.
— Оно «мене» не надо. Спасибо за заботу, Эдуард Сергеевич.
— Брось. Какой я тебе Эдуард Сергеевич? — недовольно фыркает босс, закатывая глаза вверх. — Зови меня просто Эдик. Я же не старый, ведь так? Или тебя пугает разница в двенадцать лет, а?
— Нет. Не пугает, — пожимаю плечами. — Но мы же с вами коллеги и подобное обращение — излишняя фамильярность, честное слово.
— Фамильярность, — ухмыляется начальник. — Я, что имею тебе сказать.
— Не надо. Не имейте, — я выставляю перед собой руку и предупреждающе киваю головой, когда между нами с боссом остаётся ничтожно маленькое расстояние.
— А я-таки скажу. Чего ходить вокруг да около?!
— Эдик, не надо, — повторяю, как мантру, понимая, что последует за его этим «имею сказать». — Я же замужем.
— И что? Я, как бы, тоже женат. Муж не шкаф — подвинется.
— Это не про моего мужа, — заявляю на полном серьёзе, поднимая подбородок вверх и расправляя плечи.
— Да ладно? Ревнивый? Или ты прям такая вся верная-верная?
— Очень ревнивый. Смертельно ревнивый. И я — да. Прям-таки верная.
Босс порывается возразить, но очень вовремя у меня звонит мобильный. Я показываю жестом, что разговор между нами с Эдуардом окончен и тут же принимаю вызов. Прикладываю к уху телефон, в спешке открываю дверь и выхожу из кабинета под разочарованный взгляд начальника.
— Тарновская, я что-то не понял, — рявкает голос Олега. — Где тебя носит, маленькая моя?
— Олежка, — шумно выдыхаю. — Прости, любимый. Я уже бегу.
— Угу, прости. Не принимается! Ты знаешь, как у меня просят прощения, — усмехается Олег и я краснею, понимая, о чём он говорит. Просить прощение у Олега — настоящий ритуал. Обычное прости — не канает от слова совсем.