Я снова всхлипываю, закусив губу. Воспоминания о той ночи режут моё сердце на части. Больно. Остро. До потери себя. Олег пытается меня успокоить. Кутает в своих объятиях, прижимая лицо к мощной груди. В какой-то момент мои руки натыкаются на шероховатый материал. Я отстраняюсь от Олега, опуская взгляд на его живот. Поднимаю порванную рубашку вверх и пугаюсь, примечая полоски бинта, пропитанные свежей кровью:
— Это что? — вскидываю бровь вверх.
Олег опускает край рубашки и лыбится, раздражая своей реакцией:
— Считай, боевое ранение. Ничего серьезного.
— Ничего? Олег!
— Ничего, — пожимает плечами. — Не бери дурного в голову. До свадьбы заживёт.
— Сокол, не беси меня. Ты мне скажешь, откуда у тебя эта рана. Это всё тот ублюдок? Князь?
Олег заказывает глаза вверх, стараясь выглядеть серьёзным, но у него это плохо получается. Я вижу, как в его зелёных глазах пляшут черти. Возможно, для Сокола — всё пустяки, но не для меня. Меня мандраж бьёт, когда я представляю во всех красках, как это могло произойти.
— Машка, всё закончилось. Всё позади. Главное, что мы теперь вместе. Ты жива, я — тоже. Не ройся там, где тебя не просят. Мои разборки никаким образом не должны волновать твою хорошенькую голову, — его тон звучит слишком ровно и обыденно в то время, как у меня, перед глазами разворачивается настоящий экшн.
— Олег, пообещай мне, что завяжешь со своими делами. Пожалуйста. Я не хочу тебя потерять. Не выдержу, если, упаси бог, с тобой что-нибудь случится.
— Не случится, — отрицает Сокол. — Я же бессмертный.
— Дурак ты, а не бессмертный, — фыркаю я и тянусь к нереальным губам, чтобы поцеловать.
Мой язык скользит внутрь. Я углубляю поцелуй и издаю тихий стон, когда Олег начинает таранить мой ротик. Его руки забираются под больничную рубашку. Они скользят вверх, задерживаясь на рёбрах, а затем поднимаются ещё выше, до тех пор, пока на мои груди не опускается горячие ладони. Олег прокручивает между пальцев вершинки сосков и я издаю тихий стон, ощущая как внизу живота распаляется огонь.
Нас прерывает короткая трель мобильного телефона. Звонят Олегу. Сокол нехотя отрывается от моих губ и достаёт из кармана телефон. Принимает вызов и бросает короткое:
Я наблюдаю за Олегом со стороны, ничего не понимая. Мышка? Готовь приданное? Это ведь он говорит с моим отцом, да? Неужели папа повзолил нам быть вместе? Неужели простил?
— Это был папа? — спрашиваю я, когда Олег завершает звонок.
— Ага, он самый.
— И? — протягиваю я, не удовлетворившись подобным ответом. — Вы помирились?
— Мы и не ругались.
— Неужели? Хочешь сказать, мне всё приснилось? Отец не мутузил тебя, как боксёрскую грушу, а мне не говорил, что я ему больше не дочь?!