Павел с грустью оглядел единственную комнатушку с просевшим потолком и с подслеповатыми окошками. Посреди ее упирался в перекрытие полусогнувшийся от тяжести столб, без которого хата наверняка уже завалилась бы. Не хочется оставлять девчонок, а делать нечего — надо ехать.

В Еланской Павлу предстояло сменить Ивана Кравцова, своего бывшего однокашника по армейской службе, которого снимали за распущенность и пьянство. При его попустительстве на участке процветали конокрадство и самогоноварение. Полз даже слушок, что порой он намеренно закрывает глаза на преступления, получая за это подачки на выпивку.

Привезенное Павлом предписание о передаче дел Иван воспринял с облегчением. Он оживленно и несколько суетливо вводил Кириченко в курс дел. Показывая на ворох папок с нераскрытыми преступлениями, Кравцов виновато улыбнулся:

— Может, ты счастливей моего будешь.

Уже прощаясь, нагнулся к самому уху своего преемника, прошептал:

— Гаврилы Щетникова берегись. Ворюга еще тот...

Павел засмеялся:

— Ты чего шепчешь? Вроде бы, кроме нас с тобой, в кабинете никого нет.

Иван многозначительно поднял указательный палец:

— Они, гады, вездесущи. Знают каждый наш шаг. Их много. Ты еще не знаешь, как их много.

Он скривился, стиснул руками голову:

— Трещит, проклятая шарманка... В общем, говорю, берегись. Смеяться не спешай.

Щетников... Эта фамилия стала попадаться на глаза новому уполномоченному с первого же дня. Но, странное дело, неизменно в самых мелких и незначительных эпизодах, ничего общего не имеющих с крупным хищением скота. Складывалось впечатление, будто этот человек сознательно выставляет напоказ все свои грехи. «Смотрите, мол, мне нечего скрывать. Виноват — привлекайте». Но в том-то и дело, что привлекать его было не за что.

Видели на рынке хутора Рябова, где нашли двух краденых лошадей? Ну и что из того? Разве советский человек не имеет права потолкаться в свое удовольствие среди рыночной толпы? Ах, видели его беседующим как раз с торговцами краденого. Эка невидаль!.. На лбу у них ничего не было написано. Приценялся к мерину. Зачем понадобился мерин? А ни зачем. Просто любитель красивых лошадей.

Пьянствовал с отпетым вором Яшкой Воронковым, которого на следующий день арестовали по обвинению в хищении пары быков? Вот беда большая! С каких это пор стали запрещать престольный праздник отмечать? Яшка Воронков вор? Да не может быть того — с виду человек как человек. Неужто правда? Не знал, не знал за ним такого. Не даром говорится: чужая душа потемки.

Все это было так. В то же время чуть ли не вся Еланская говорила о нем, как о прожженном воре крупного масштаба, который не пачкает рук мелким воровством. А как известно, дыма без огня не бывает. Над всем этим стоило поразмыслить...

Крепко запомнил Павел сказанное Иваном Николаевичем Ворониным на совещании работников управления: «Нас, милиционеров, единицы и сами мы в борьбе с врагами ничего не сможем сделать, если не будем опираться на народные массы. Ищите себе надежных помощников. Они всегда найдутся среди окружающих вас людей».

Приехав в Еланскую, Павел сразу же наладил связь с местной комсомольской ячейкой. Ему в помощь выделили двух пареньков-активистов. Они были неплохие советчики — хорошо знали жителей самой станицы и прилегающих хуторов. Павел поручил им разведать как можно больше данных о жизни и связях Гаврилы Щетникова. В результате у него сложилось твердое убеждение, что Щетников руководит большой шайкой воров. Под его началом разрабатываются и осуществляются все хищения крупного рогатого скота и лошадей. Но он, видимо, редко когда лично сам принимает участие в этих делах. Потому-то он и неуловим. Надо было выждать, лучше изучить самого главаря, его привычки, вкусы, увлечения. Возможно, именно в этом направлении и следовало искать путь к окончательному варианту ликвидации воров.

А пока вместе с добровольцами Павел Кириченко гонял по левадам и в камышах самогонщиков. Он безжалостно уничтожал аппараты самогоноварения, изымал предназначенное для сусла зерно. Всякий раз, сталкиваясь с варварским использованием хлеба, Павел закипал яростью. В такие минуты даже его активисты старались не попадаться ему на глаза.

Как-то втроем они лежали на берегу речки в засаде. Поджидали хозяина найденных в камышах двух мешков ячменя и аппарата. По всему видно было, что неизвестный налаживал крупное производство самогона. Но к лиманам уже подбирался вечер, а никто так и не появлялся. Подходил к концу шестой час их дежурства.