— Смех смехом, ребята, а все ж таки учтите мой совет, — серьезно сказал Иван Николаевич и добавил: — Впрочем, считайте это приказом.

— Есть, порознь не бродить! — за всех ответил Блохин, и они поехали искать ночлег. Остановились в домике на следующей улице. Расседлали лошадей, напоили, поставили в сарай, задали им корм. Посидели, потачали лясы с хозяйкиной дочкой и ее подружкой. Угомонились к полуночи. Спать легли на сеновале.

На рассвете сквозь сон почудилось Блохину, будто гул какой-то прокатился по хутору и замер в отдалении. Не то гром прогремел, не то обоз проехал. Когда совсем развиднелось, он поднял друзей на ноги. Наспех ополоснулись водой, напоили коней, поблагодарили хозяев за гостеприимство и выехали за ворота.

Ко двору, где остановились Иван Николаевич с женой и Макухин, они подъехали с шутками и смехом.

— Вот сони, так сони, — открывая калитку засмеялся Блохин, и... остолбенел. Посреди двора лежало окровавленное тело жены Ивана Николаевича. Сам он сидел рядом на траве и, сжав руками лицо, покачивался из стороны в сторону. Макухин со скорбным лицом приблизился к вошедшим и тихо, вполголоса рассказал о том, что произошло.

Чуть-чуть начало сереть, когда сквозь сон Иван Николаевич уловил непривычные звуки. Прислушался, показалось, что приближается большой кавалерийский отряд. Чей? Он вскочил и выбежал полураздетый во двор. Прильнул к плетню: банда! Несколько сот человек. Наверное Маслака. Метнулся назад, дернул одеяло с жены:

— Бандиты! Бежим в сад.

— Ваня, беги, я сейчас, — свистящим шепотом выдохнула та, — мигом я. Беги предупреди ездового.

Воронин выскочил, вбежал в сарай, растолкал Макухина. В это время возле тачанки заржал жеребец и на улице раздались удивленные, голоса бандитов.

— Гляди, тачанка!

— Не иначе, как начальника якогось-небудь.

— Проверить, живо!

Едва успели Воронин и Макухин нырнуть за сарай, как загремела калитка. Иван Николаевич оглянулся. Ему показалось, что в саду мелькнула цветастая косынка жены. Увлекая товарища, он побежал в сторону. Упали. Прислушались. Все было тихо. Лишь в отдалении слышался равномерный шум движущегося войска. Иван Николаевич тихонько позвал по имени жену. Молчание.

— Пройти бы еще надо, — предложил ездовой.

Прошли за садом к камышам какого-то ручья — никого. Здесь Иван Николаевич позвал жену громче. Из зарослей тотчас откликнулась и вышла к ним дочь хозяев. В косынке жены. Сердце Ивана Николаевича тревожно забилось.

— А жену не видела? — спросил он.

Девушка заморгала глазами.

— Видела... Я убежала, а она чегой-то искала еще.

Воронин рванулся через сады и огороды к хате. Поздно... За каких-нибудь несколько минут, пока мимо проходила колонна всадников, группа бандитов ворвалась в хату и, заприметив не крестьянское одеяние и нездешний говор жены Воронина, стала допытываться, кто приехал на тачанке. Когда она сказала, что приехала одна, ей не поверили и стали зверски избивать. В то же время, как рассказали хозяева, начали обшаривать погреб, сарай, чердак, сад и даже заглядывали в колодец. Когда последние ряды бандитов поравнялись с хатой, они выволокли несчастную женщину во двор и несколькими ударами шашки зарубили ее. Захватили лошадей, тачанку и уехали.

Тяжело было видеть опаляющее горе Ивана Николаевича. На краю хутора, у молодой кудрявой акации, милиционеры выкопали яму и похоронили подругу своего начальника.