Калани отдернул руку и посмотрел на безымянный палец. Он носил обручальное кольцо в течение месяца, но ему казалось, что оно по-прежнему на его пальце.

– Нет ни кольца, – сказал Калани, – ни брака, ни ребенка. Все кончено.

– Что случилось?

Калани вздохнул. На самом деле он не хотел говорить брату правду, но знал, что это неизбежно.

– Ты был прав насчет нас двоих. Мы притворялись. Мы должны были всех убедить, чтобы получить опеку над ребенком. Это было шоу. Сестра Ланы попала в реабилитационный центр, и у нас был единственный способ получить опекунство над ее племянницей. Теперь сестра Ланы закончила лечение и воссоединилась со своей дочерью. А Лана ушла от меня.

Мано слушал. У него было такое задумчивое лицо, что Калани задергался.

– То есть ты ее отпустил, – наконец произнес Мано.

– Нет. Она позвонила адвокату, начала бракоразводный процесс и уехала. – Это было правдой. Хотя оставалась крошечная деталь: Лана спросила Калани, любит ли он ее, и он спасовал.

– Странно, что женщина, так явно влюбленная в своего мужа, просто уехала от него. Это похоже на акт самосохранения. Что ты с ней сделал?

– Я ничего с ней не делал, – утверждал Калани. – Я соблюдал условия нашей договоренности. А она их нарушила.

– А каковы были условия? – спросил Мано.

– Мы должны были притворяться влюбленными на людях. Это делалось только ради ребенка.

– Так ты не спал с ней?

Калани показалось, будто он попал на допрос в испанскую инквизицию. Когда он узнает, кто позвонил его брату, он покажет этому человеку, что такое на самом деле сварливый руководитель.

– Да, я спал с ней.

– И не один раз? – спросил Мано.

Калани стиснул зубы:

– Да, не один раз, черт побери.

– Значит, ты тоже нарушил правила, – заметил Мано.

Конечно, Калани их нарушил.