Своими соображениями по поводу атаки майор Злобин поделился с капитаном Лапшовым, когда они встретились и устроили совещание. Показал на карте, где и как финны организовали свои позиции, где находятся доты и основные огневые точки. Каким образом были получены эти важные сведения, он уточнять не стал, лишь заметил, что они совершенно точные, свежие, в перепроверке не нуждаются. Однако если товарищ капитан хочет, то может послать собственных разведчиков…

Лапшов, разумеется, не хотел – людей и так не хватало. Он долго рассматривал карту, переспрашивал, уточнял и все никак не мог поверить, что вражеские объекты нанесены так точно и подробно. А вдруг это дезинформация? Мы пойдем в атаку, а они нас…

Пришлось раскрыть «тайну» – эти данные получены от финского рабочего-коммуниста, который сегодня утром перешел на нашу сторону. Он, мол, и нарисовал этот план. В это капитан Лапшов охотно поверил: почему бы нет? Такие случаи уже бывали, о них не раз писали в советских газетах. Вот в «Правде», например, приводили пример, когда сразу несколько финских трудящихся, насильственно загнанных в буржуазную армию, покинули ее ряды и примкнули к освободительным советским войскам…

Но долго рассуждать на тему сознательности финских рабочих капитану Лапшову не дали – надо решать, что же делать с наступлением. Пытаться самим пробить финскую оборону или подождать, пока подойдет полковая артиллерия? В первом случае – неизбежные потери, во втором – утрата инициативы и затягивание боевых действий. Что, понятно, на руку только противнику. Финнам выгодно тянуть кота за хвост…

Ответ пришел с вестовым из штаба 44-й дивизии: 305-му стрелковому полку приказывали немедленно наступать на северный берег Куома-ярви. Командование обрадовалось успешной атаке на село Суомуссалми и решило развить успех. Раз удача на нашей стороне, надо ковать, пока горячо. И отдало приказ – гнать противника дальше, до самого Ботнического залива. Чтобы взять город Оулу и разрезать Суоми на две части…

Командир 305-го полка, майор Легкодух, получив приказ, только матюгнулся: он прекрасно понимал, что красноармейцы, уставшие после трудного боя, не смогут его выполнить. Тем более без артиллерийской поддержки. Но приказ есть приказ, и он спустил его дальше – капитану Лапшову.

Тот снова пригласил на совещание майора Злобина, чтобы вместе обмозговать ситуацию. После небольшой дискуссии решили атаковать через озеро, но по-хитрому. В темноте, перед самым рассветом, ползком. Если идти в обход – то долго и ненадежно, можно нарваться на финскую засаду или застрять в болоте. Как уже было… А тут – удар напрямую, надо только быстро и скрытно преодолеть открытое пространство…

Данные о финской обороне имелись (спасибо «перебежчику»), значит, атакуем так, чтобы сразу прорвать оборону. Цель – одним броском преодолеть озеро и закрепиться на том берегу, захватить плацдарм. Пусть одной ротой, одним взводом, но зацепиться за скалистый, обледенелый кусочек финской земли…

Тогда можно будет наступать дальше. А пока чуть приоткроем финскую оборону и всунем в щель носок сапога. А там, дай бог, и вся нога влезет. И дверь в Суоми благополучно распахнется! Тем более что у батальона имелись два своих орудия (прибывшие «сорокапятки») и кое-какая техника – секретный бронелет. Значит, были и шансы на успех. А настроение после недавней победы у красноармейцев заметно повысилось, что также было немаловажно.

Решили атаковать в пять часов утра, пока финны не проснулись. План в основном был такой: в темноте подбираемся к вражеским позициям, делаем проходы в минных полях и режем колючую проволоку. Затем разом, по команде, поднимаемся и одним броском достигаем окопов. Закидываем их гранатами, врываемся и добиваем не успевших очухаться финнов в рукопашной схватке. Просто и сердито.

Затем занимаем круговую оборону и держимся до тех пор, пока не подойдут основные силы дивизии. Стиснув зубы, через любое «не могу». И отражаем контратаки финнов. Днем, если все будет нормально, артиллеристы подтащат свои «сорокапятки», тогда появится и огневая поддержка. А там, глядишь, и 122-й артполк подойдет, и наша славная бронетехника. Командование дивизии обещало помочь – и живой силой, и танками, ведь понимает, что от этого наступления зависит очень многое. Будем надеяться, что оно бросит на плацдарм все имеющиеся силы…

А когда подойдут резервы, можно развернуть наступление по всей форме. Сил у белофиннов уже останется мало, сопротивляться долго не смогут. Воздушная разведка доносила, что дальше, до самого Ботнического залива, серьезных укреплений у них нет, одни только хилые заставы и гарнизоны. Значит, препятствий для быстрого продвижения дивизии не будет. Прорвемся к заливу, возьмем (желательно – с ходу) Оулу и завершим поход. Или, по крайней мере, первую его часть…

– Вы только нам немного помогите, – попросил майора Злобина капитан Лапшов. – У вас же такая боевая машина…

– Не выйдет, – уверенно произнес майор. – Шум от мотора пойдет такой, что за десять километров будет слышно. Это все равно что сказать финнам: «Мы едем, встречайте…»

– Да, – почесал в затылке комбат, – об этом я и не подумал. А что, если вы днем ударите? Поддержите, так сказать, огнем и маневром, пока «сорокапятки» не подтащат…

– Это можно, – согласился Злобин, – но все зависит от ситуации. Точнее, от того, удастся ли вам с ходу захватить плацдарм…

– Мы постараемся, – тяжело вздохнул капитан, – хотя будет непросто. Там же такие укрепления! И когда возьмем, надо будет удерживать… Белофинны, как пить дать, в контратаку полезут. Появятся из леса, словно лешие…

– Почему – лешие? – не понял Злобин.

– Незаметные они в своих белых балахонах, – пояснил Лапшов, – не знаешь, откуда ударят. И быстрые очень – на лыжах. Налетят – очухаться не успеешь. А потом смотришь – и нет их уже, пропали. Вот я и говорю – лешие…