Инфу озвучили обдолбанные торчки. Поторопятся мужики, выскочат из ночлежки, и что? Вход-то оплачен один раз, на улице ночь, да и пацана толком не разглядели.

Рэм хмыкнул: догонят они его, как же. Эту тысячу эрго ещё поймать надо.

Хуже другое — про тысячу инфа могла быть самая низовая. Её мог озвучить барыга или хозяин ночлежки, которому предложили десять.

А за десять «свободных» эрго…

Рэм пощупал коммуникатор — вдруг соскользнул? Тогда он останется и без социальных денег, и без той не очень большой суммы, что забрал с карты отца.

Сколько там было?

Память услужливо подсказала — 1 384 эрго. Может, рискнуть откупиться?

Да ну, от толпы? Они просто отберут деньги, а потом получат за него ещё один косарь.

Через две улицы Рэм остановился, чтобы отдышаться, и понял: ноги сами вынесли его к набережной.

Тускло светились шары фонарей, выкрученные на минимум. Блестели от росы железные перила. Когда-то тут были скульптуры и парящие над водой площадки для туристов, сейчас — только глубокая тёмная вода.

Рэм понял, что сил бежать больше нет. Ноги стали тяжёлыми, в боку закололо.

Он добрёл до парапета, опёрся на него и посмотрел в воду.

Гостиница уже совсем утонула. К берегу прибило обломки и блестящий чёрно-белый пиджак. Издали он был похож на сломанное крыло чайки.

В разгорячённое лицо Рэма прилетел ветер с реки, полез под куртку.

Ташип, идиот! Надо было сразу купить у Ули оружие. Хоть какое-то. Хотя бы станнер.

Сгодилось бы что угодно! Ули же носит с собой огнестрел времён колонизации.

Что, на эрго привык полагаться, папкин сыночек? Ножом ударить не смог?

Твари. Поубивать бы всех. Всех! И юриста! Юриста — первого!

Злость вернула Рэму силы. Он пошёл по набережной к центру города, стараясь держаться в тени.

Куда же теперь идти?