– Я просто еще не успел все разобрать, – уклончиво отвечает он, делая большой глоток воды. – Но да, хотелось бы думать, что через пару лет мы попытаемся. Я не предлагаю ничего сейчас, – поспешно говорит он. – Мы еще молоды.

– Я не уверена, Джейк.

– Не уверена насчет чего? Насчет того, чтобы попытаться через пару лет или чтобы вообще попытаться?

Она вздрагивает от его тона; лицо становится встревоженным, когда она смотрит на его.

– Ты помнишь, через что я прошла с выкидышем. Я не уверена, что смогу пережить это еще раз.

– Я понимаю, но на этот раз ты не будешь одна. У тебя есть я. И то, что это случилось, не значит, что оно случится снова. Помнишь про ребенка на радуге? – Он указывает на разноцветный шарм на браслете.

– Дело не только в этом, – перебивает она, краснея. – Какой мамой, ты думаешь, я буду? Мне не у кого было учиться.

– А как насчет моих родителей и их плохого примера? Моя мать, конечно, была замечательной все годы без него, но, согласись, я едва ли образец ребенка из счастливой семьи. Не всем так везет, как тебе с отцом и Рэем. А теперь твоя мама вернулась, вы сближаетесь. Я знаю, как больно она тебе сделала, но это не значит, что ты должна и дальше цепляться за эту боль, не давая нам двигаться дальше.

Она резко втягивает воздух.

– Джейк…

– Я просто честен с тобой насчет того, чего я хочу для нас. – Встав, он задвигает стул и со звоном ставит свою все еще полную тарелку на кухонную столешницу. Заслышав шум, в дверь врывается Флер. Она кладет голову на колени Лейле и смотрит на Джейка.

Сделав шаг назад, он проводит в воздухе рукой, огорченный отношением Лейлы.

– Я должен быть уверен, что ты хочешь в будущем твердо стоять на ногах рядом со мной, и мы сможем построить нашу общую жизнь. А это означает – детей, семью.

– Как я могу построить жизнь с тобой, когда почти разрушила чью-то еще? – плачет она.

– О чем ты говоришь? – озадаченно спрашивает он.

Второпях она наконец рассказывает ему о том, что случилось, когда ей было тринадцать. Все, что она скрывала. О том, как она была переполнена яростью и печалью, как злилась на маму за то, что та ушла, как ее обуяли гормоны и вопиющее чувство несправедливости. Оставшись однажды в школе после уроков, чтобы порисовать, она разозлилась, когда не смогла правильно передать вазу, и швырнула банку со скипидаром через всю комнату. Та разбилась вдребезги, капли растеклись по линолеуму. Схватив голубые полотенца для рук из диспенсера в углу и идя через комнату, она споткнулась, врезалась в учительский стол бедром и уронила сумку учительницы на пол. Лейла неуверенно подняла коробок спичек, выпавший из нее, и словно в тумане чиркнула над разлитой жидкостью.

– Я ничего не соображала. – Призраки прошлого захватили ее. – Это случилось импульсивно. Я была такой злой и хотела увидеть, как все сгорит…

– И ты подожгла?

Она, судорожно сглатывая, кивает.

– Скипидар так быстро загорелся: огонь охватил всю комнату, деревянные парты, стопки бумаг и инструменты. Я даже не успела ничего понять, а комната была уже в густом дыму, жар подступал ко мне. Я начала задыхаться, повернулась, чтобы убежать, но споткнулась и упала. Миссис Грин вовремя вернулась и вытащила меня. – Ее передергивает. – Моя спина загорелась, и ей пришлось сбивать огонь руками, катая меня по полу в коридоре. – Всхлипывая, она роняет голову на руки. – Ей досталось больше, чем мне: пришлось делать пересадку кожи. Ее чуть не уволили за то, что она оставила меня одну и держала спички в сумке. Она курила. Но виновата была я, только я. – Подняв голову и увидев, что он хочет подойти, чтобы утешить ее, она останавливает его рукой. – Я не заслуживаю твоей поддержки. В тот день, когда меня выписали из больницы, я сбежала из дома. – Он ошарашен, даже не может говорить. – Папа был в ярости. Меня не было два дня, я жила в парке. Полицейские привели меня домой и запугали до ужаса. Вскоре после этого мы вернулись в Борнмут. Поэтому папа и переживал всегда, что я сбегу, – шмыгает она носом, – и поэтому так беспокоился, что я часто ухожу в себя. Он думает, что пожар начался случайно, что я просто не заметила. Но правда гораздо хуже и почти стоила кому-то жизни.