— Разбитый приемник вам компенсируют деньгами, — сообщил следак. — Если захотите — купят импортный из комиссионки, получше вашей «Спидолы». Согласны?

— «Спидолу» мне друг на день рожденья подарил, — нахмурился Борис. — Служили вместе на границе. Дня не попользовался. Нет, если б этот извинился, попросил прощения… Я человек не злой. Но он же всем хамил в опорном пункте и угрожал, что его папа с нами разберется. Скотина пьяная, мажор советский! Таким полезно посидеть. Я вижу: вы пришли, товарищ капитан, чтобы его отмазать? Предупреждаю, что так дело не оставлю. Пожалуюсь в прокуратуру, а нужно — так в ЦК КПСС!

— Успокойтесь! — капитан натужно улыбнулся. — Пришел к вам, чтобы разобраться в деле. Согласитесь, странно: студенты, комсомольцы, и так себя ведут. Вдруг что-то упустил? Ведь я обязан провести дознание по делу скрупулезно, всесторонне. Значит, вы настаиваете на привлечении их к ответственности?

— Да! — кивнул Борис. — И мнения не поменяю.

— Ваше право, — буркнул капитан и встал. — Небольшая просьба, Борис Михайлович. Разрешите осмотреть квартиру? Мне обещали дать полуторку, — добавил торопливо. — Интересуюсь планировкой — как они устроены.

— Пожалуйста, — Борис пожал плечами.

Гость приступил к осмотру. Заглянул за ширму в спальню, затем проверил кухню с санузлом. Задал вопросы о квадратных метрах, тепло ли здесь зимой, спросил и о соседях. Как будто покупать жилье пришел, а не допрос снимать. Даже попросил взглянуть на ордер. Борис показал — не жалко.

— Что ж, понятно, — сказал следак, вернув ему документ. — Значит так, Борис Михайлович. Как говорил, мне поручили дознание по делу. Я вызову вас повесткой для дачи показаний.

— А их посадят?

— Возможно, — ответил капитан туманно. — Как суд решит.

На том и распрощались. Когда следак ушел, Борис задумался. Странный гость. Нет, рупь за сто, что собирался попросить его подписать бумагу с отказом от претензий к двум студентам. Папаша пьяного мажора надавил. Кто, интересно, он? Какой-нибудь начальничек, конечно. Блин, и здесь такая же фигня, как в прошлой жизни. А в интернете кое-кто писал, что в СССР все было справедливо. Сюда бы этих умников! Квартиру капитан зачем осматривал? В то, что ему дадут такую, верится с трудом. Для чего тогда? Поразмышляв, Борис обулся, закрыл квартиру и потопал в гастроном. Не за продуктами — поговорить с директором. Она поможет разобраться, что здесь не так.

Алексеевна его выслушала, не перебивая. Затем спросила:

— Как фамилия студента, который угрожал?

— Григорович, — сказал Борис.

— Имя-отчество его запомнил?

— Вадим Константинович.

— Плохо дело, — вздохнула Алексеевна. — Константин Сергеевич Григорович — секретарь Минского горкома партии. Сам понимаешь — человек влиятельный. Сыночка от тюрьмы отмажет непременно, и ты ничего не сделаешь. Начнешь настаивать — посадят самого. Нужно было согласиться с капитаном и подписать отказ. Черт с ним, с приемником!

— Если б дело только в нем, — вздохнул Борис. — Сыночек этот разозлил меня. Все пальцы гнул в опорном пункте, дескать, вас плясать заставлю. Козел безрогий!

— С таким папашей можно пальцы гнуть, — просветила Алексеевна. — Нарвешься ты на неприятности.

— Что делать?