- Тебя как звать, коваль? Не старостой ли приходишься этому обчеству?

- Староста, да. Ивашкой, зови, Князь. Может я тоже... того... сбегаю.

- Не боись, я тебе сам заплачу, - сказал я, и похлопал себя по мошне. - Как по батюшке? Не гоже мне тебя, старика, только по имени величать.

- Иван Кузьмич мы. А тебя, князь? Тоже пока не обвыкли, не знам. Не кори уж. Вчёра у ворот не встречали. Горячий метал тишины не терпит. Горны гореть должны.

- Михаилом Фёдоровичем зовут. Великий Князь Рязанский, Микулинский и Телятьевский. Рюриковичи мы.

- Знатно. Говори, чо хотел.

- Мне нужны такие вещи... Есть чем начертить?

- Так, эта ... Угольком. На воротах и черти. Потом сотру. - Он поднял с дороги уголёк и передал мне.

На тёсанных воротах я нарисовал чертёж лейки для душа.

- Лея. Знойомая вещь. Жёнки боярские просют счинить. Для цветов, грят. А бак к ней надоть, с трубой?

- Есть уже. Лейку токма утерял.

Я планировал сделать деревянную трубку, а в неё вставить деревянную пробку с отверстием, как у краника самовара. Трубку в бочку. Лейку на трубку. Вот и душ.

- Не покажешь кузню?

- Пошли. Сыны уже намахались. Как бы не напортачили. Подсобить надобно. Разом и расписки возьмёшь, - с надеждой сказал он.

- Возьму, диду. Пошли.

Пока дед бегал за расписками, я зашел в кузню, и посмотрел, как работают его сыновья.

Я видел, как работают кузнецы на "наших" производствах. В принципе, очень похоже, только потолок в этой кузне был не таким высоким, как в заводских цехах. И вентиляция ... практически отсутствовала. Приток свежего воздуха здесь не поощрялся.

Дед принёс большой мешок берестяных расписок Некоторые были старыми, как сам коваль. Я рассмеялся:

- Ты с малолетства, чоли молотком машешь?

- Так, так.