Невский молча прошел мимо жены в свой кабинет, собрал документы, взял свитер, плащ, зонт и направился в прихожую. Анна подошла к нему сзади и схватила за руку:
— Не уходи… — Она медленно сползла на пол и уже на коленях продолжала крепко держать его за брюки. — Не надо меня так унижать… Не уходи… Я ведь не шучу… У меня есть пистолет… Я не хочу, слышишь, не хочу, чтобы ты принадлежал другой… Тем более ей… Она не достойна тебя… Поверь мне… Ты, наверно, забыл, мы послезавтра улетаем в Лондон… Я готова тебя простить… С мужчинами такое случается… не уходи…
Она подняла на него покрасневшие глаза:
— Игорь…
Он поднял ее и прижал к себе. Жалость к этой хрупкой женщине, столько времени простоявшей перед ним на коленях, охватила его.
— Ну, успокойся… Ты не в себе… Тебе надо выпить что-нибудь…
Он обнял ее за плечи, привел в гостиную и налил ей коньяку.
— Она шлюха… шлюха, зачем она тебе?.. — икая и дрожа всем телом, говорила Анна, отпивая маленькими глотками коньяк и постукивая зубами о стенки бокала. — Не понимаю, как мог ты попасться на удочку… Гостиничная проститутка… И ты, Невский, стал ее очередным любовником… Ну почему, почему вам, мужчинам, нравятся такие женщины… Что вы в них находите? Если тебе не хватает острых ощущений, только скажи, и я у тебя на глазах тоже буду обниматься со всеми твоими друзьями… И они не откажутся, вот увидишь… Но дальше-то что? Неужели ты настолько испорчен, что уже не можешь удовлетворяться нормальными супружескими отношениями и тебе подавай «женщину с прошлым»? Игорь, ведь ты не такой…
— Она не шлюха… Аня, я остался здесь не для того, чтобы выслушивать о ней гадости… Я полюбил ее… Тебе больно это слышать, но ты же знаешь, я не умею лгать… Я бы и не смог лгать вам обеим… Прошу тебя, отпусти меня по-хорошему… И не надо мне угрожать… Ты не настолько безрассудна, чтобы убивать меня… Просто надо, чтобы прошло какое-то время… Ты успокоишься… Вот, выпей еще…
Она сделала еще несколько глотков. Невский вдруг ощутил искреннюю жалость к ней, хотя это было довольно странное чувство, словно он утешал чужую несчастную женщину, которую бросил не он, а какой-то абстрактный мужчина… Но как иначе можно было объяснить Анне, что с ним происходит? Он считал, что поступил честно, рассказав ей о Валентине… Неужели было бы менее жестоко обманывать ее, встречаясь с Валентиной тайно? Откуда она вообще узнала о Валентине? Неужели она видела их вместе? Стоило ему перешагнуть порог квартиры, как она сразу же выдала ему о том, что знает, с кем он провел два последних дня…
То, что она называла Валентину шлюхой, Невский воспринял спокойно: что еще могла бы сказать жена в такой ситуации, даже если бы она была с ней знакома?! Что она красива и талантлива? Что у нее есть жених, приличный молодой человек, за которого она собирается выходить замуж? Анна на такую убийственную объективность не способна. Она, сама того не зная, превратилась за пару дней в другого человека. Потрясение, каким стала для нее измена мужа, сделало из нее хищницу, всеми способами пытающуюся удержать при себе свою добычу.
— Аня, возьми себя в руки и успокойся… Конечно, я причинил тебе боль, но ты знаешь меня… Я не способен на подлость…
— Ты? Ты не способен на подлость? — усмехнувшись, она подняла бокал с остатками коньяка, чтобы посмотреть на свет, прищурилась, и предательская слеза скатилась по ее щеке. — А разве то, что ты совершил, не считается подлостью? Что это тогда? Экскурсия в чувственный рай? Тот самый рай, в который женщинам вход воспрещен?
Она опьянела… Невский понял, что все то время, пока его не было, она ничего не ела, не спала и лишь прислушивалась к звукам за дверью…
Взяв ее за руку, он поднял ее с кресла, обнял и прижал к себе. Он хотел лишь одного: успокоить ее и дать возможность почувствовать себя защищенной хотя бы в эти последние минуты перед расставанием. Но жена поняла его жест иначе. Обвив его шею руками, она поцеловала его долгим и каким-то изнурительным поцелуем. Он вдыхал запах ее волос, чувствовал под руками дрожащее хрупкое тело и не знал, чем может закончиться это странное, леденящее душу объятие… А когда опомнился, было уже поздно. Женщина, у которой он еще совсем недавно просил любви и ласки и которая из милости изредка пускала его к себе в постель, теперь сама искала в его объятиях тепла. Она была похожа на одичавшего, изголодавшегося зверька…
В кровати Анна оттолкнула его от себя и, уткнувшись лицом в подушку, разрыдалась. Она поняла, что муж уже не принадлежит ей, он никогда не войдет в эту спальню, чтобы удовлетворить свое желание… Потому что как раз этого желания у него и не было. Он желал другую женщину. Валентину. У той другое тело, другой запах… Он любил другую…
Это была почти смерть.
Два дня ушло на переезд. Сергей Костров объяснил свое решение переехать в
А потом уснула.
Утром, от стыда отвернувшись к стене, Валентина тихонько плакала, вспоминая свое теперь уже двойное унижение: первое — когда к ней не вернулся Невский, а второе — когда ей пришлось рассказать об этом Кострову.