– Президент!

Я бросился бежать, но, потеряв опору, ботинки заскользили по грязи, и земля ушла из-под ног. Я шлепнулся на живот и покатился вниз, как на санках. Густая вязкая грязь облепляла лицо и плечи, и, когда я остановился, то у меня набрался полный рот глины, а вся одежда пропиталась грязью. Она оказалась такой тяжелой, что я с трудом поднялся. Я вытер лицо и, отплевываясь, поковылял к месту заточения президента. Морозильник лежал вверх дном и был запачкан моей кровью и глиной. Углы его были вмяты, стенки исцарапаны ветвями. Тяжело представить, что чувствовал заключенный в морозилке президент, когда его стало швырять из стороны в сторону. Наверное, он очень испугался и не мог понять, что происходит. А если учесть, что стало с морозилкой, я уже не уверен, уцелел ли мой друг после падения.

– Только бы выжил, – шептал я. – Только бы выжил.

Почти дошел. Рокот воды слился с гулом приближающегося вертолета.

– Только бы он выжил.

Я добрался до морозильника, уперся в него обеими руками и, глубоко утопив ноги в грязи, надавил что было силы, пытаясь его перевернуть. Он не поддался, но я раскачал коробку и поднажал еще, так что мне удалось повернуть морозилку сначала на бок, а потом и вверх крышкой.

Я открыл старые замки и откинул крышку.

Свернувшись на дне холодильника, Президент лежал в ледяной кровавой луже, как мертвое животное. Ему явно сильно досталось: он был весь в синяках, из носа текла кровь.

– Президент, – прошептал я, – вы живы?

Он открыл глаза:

– Оскари, это ты?

Наверное, сейчас, весь покрытый грязью, я больше походил на какую-нибудь лесную нечисть.

– Что, черт возьми, это было?

– Президент! – Я не мог сдержать свою радость. – Вы живы! – Мне хотелось запрыгать от счастья, но времени на это не было. – Скорее выбирайтесь!

– Не знаю, смогу ли я двигаться, – застонал он.

– Конечно, сможете, я помогу. Быстрее, пока они не вернулись.

Я нагнулся над морозилкой и потянул президента за руки, помогая ему сесть.

– Такое чувство, что я не в морозильник попал, а в стиральную машину.

– Ничего не сломали себе?

– Вроде нет, – замотал головой президент.