– Я не умру! – заорал я что есть мочи. – Я не умру! Я не…
Морозильник с треском врезался в ствол могучего дерева. Я расцепил ноги, меня дернуло вперед, и я перевернулся на спину, задев дерево. Вертолет потащил завертевшийся морозильник через густые заросли. Правой рукой я держался за ремень, и мне показалось, что плечо вылетело из сустава. Я перевернулся, чтобы снова взобраться на холодильник, как вдруг рука разжалась, и я выпустил нож. Вертясь, как пропеллер, он проскользил по белой крышке и улетел за ее край.
Не поднимая лица, я лежал на морозилке и прощался с последней надеждой помочь президенту. Как мог я теперь «сделать все» без своего главного инструмента? Мне оставалось только ждать, пока вертолет подлетит к холму, чтобы спрыгнуть, и попытаться спасти хотя бы одну жизнь.
– Простите, президент, – прошептал я, прижавшись щекой к холодной крышке. – Мне пора.
Я в последний раз поднял голову на вертолет. Хазар ядовито улыбнулся и снова помахал пальцами. Я отвернулся и вдруг что-то заметил. Что-то блестящее. Мой нож! Он не упал, а застрял под последним ремнем сбоку морозильника. Я еще мог спасти нас обоих! Глинистый холм был совсем близко, но у меня в запасе оставалось еще немного времени. Я подполз к краю и запустил руку вниз, дотронувшись до рукоятки кончиками пальцев. Еще чуть-чуть. Я схватил нож и повернул ручку. Острое лезвие коснулось нейлона. Со всей силы я потянул на себя нож, и он впился в ремень, сделав первый надрез. Я ослабил давление и снова нажал на ремень острым металлом, надорвав потертую ткань.
Морозильник столкнулся с еще одним деревом, забрал влево и налетел на мелкие ветки, но я удержался, намертво уцепившись левой рукой за ремень. Не обращая внимание на приступы дурноты и удары когтистых ветвей, я резанул ножом последний раз.
На мгновение мы зависли в воздухе, как в невесомости.
И начали падать вниз, в туман.
Испытание по силам
Морозильник отцепился так внезапно и так быстро полетел вниз, что мне показалось, будто все мои внутренности остались где-то там, в небе. По телу растеклась безмятежная пустота, и я даже не думал о том, что буду делать, когда мы приземлимся. Одна только мысль занимала меня:
«Я победил!» Мне удалось высвободить морозильник, а значит, и вырвать президента из рук Хазара с Моррисом.
Мы летели, как снижающийся самолет: вниз и вперед одновременно. Одно «но»: впереди нас ждала не посадочная полоса, а глиняный скат у опушки леса. Да и морозильник не был сконструирован для полета. И уж тем более посадки.
Я лежал, распластавшись, на его крышке, но он был тяжелее меня, и держаться мне было не за что. Когда мы влетели в самую гущу деревьев, я отцепился от стремительно снижающегося морозильника. Он ударился о могучие ветви и развернулся, изменив направление полета. Я падал следом и так сильно ударился о сук, что у меня перехватило дыхание, как если бы меня огрели бейсбольной битой, сломав пару ребер. Я на мгновение остановился, а потом полетел камнем вниз, ударяясь о мелкие ветки, больно царапающие и раздирающие кожу. Не успел я сообразить ухватиться за одну из них, как упал лицом вниз, с глухим звуком ударился о землю и проехал несколько метров вперед на животе, совсем потеряв из виду морозильник.
Ритмичный стук вертолетных лопастей стих до неуловимого биения сердца, а потом и вовсе замолк. В лесу воцарились тишина и покой, если не считать моего громкого дыхания да водопада хвои, который обрушился с потревоженных веток. На щеке у меня зиял порез, ребра ломило от ушибов, вся кожа была исцарапана, а мышцы дрожали, но все-таки я был жив!
Я сел и посмотрел вокруг мутным взором.
– Обалдеть. Я выжил.
И самое удивительное, что нож по-прежнему был крепко зажат у меня в правой руке, а за спиной все так же висели лук и колчан.
Когда я попытался встать, руки и ноги заныли от боли. Кожа зудела от порезов, кровь стекала по щекам и шее, все тело разваливалось на части, но я сделал усилие, чтобы подняться на ноги, и снял лук.
– Целехонек, – прошептал я, внимательно осмотрев его. – Чудеса, да и только. – Я задрал голову и прокричал в густой туман:
– Спасибо, лес!