– Оскари? – Папа казался одновременно и потрясенным, и встревоженным, и смущенным. Раньше такого выражения я на лице отца не видел. – Что происходит?
– Пап, я хочу познакомить тебя кое с кем, – начал я. – Это… – я помедлил. – Это Билл.
Президент шагнул вперед и протянул руку.
– Билл? – переспросил папа, переводя глаза с меня на президента и обратно.
– Билл, – подтвердил президент. – А вы – Тапио?
Папа в ответ только кивнул и несмело протянул ладонь, чтобы пожать президенту руку.
– Я слышал о вас, – сказал президент. – Оскари говорит, вы отличный охотник. И знаете, – он высвободил свою руку из папиной и взял меня за плечо. – Ваш сын – тоже достойный охотник. Да и спасать президентов ему неплохо удается.
– Ты спас президента? – на глазах у папы выступили слезы, и он посмотрел на меня. – Ты вернулся из леса с президентом?
– Да, но мне надо тебе кое-что сказать, – прервал я отца. – Я разбил квадроцикл. Похоже, он…
– Мне до него дела нет, – папа резко пришел в себя. Он взял меня за руку, притянул к себе и крепко обнял. Дотронувшись до моей щеки своей небритой щетиной, он прошептал мне на ухо:
– Ну ты даешь, Оскари. Американский президент? Мама бы тобой гордилась. Я так тобой горжусь… но… мог бы просто того оленя притащить.
Кто-то кашлянул за нашей спиной – я оглянулся и увидел Хамару с фотоаппаратом в руке. Он пожал плечами и неловко улыбнулся:
– Такова традиция.
Фотография
На несколько дней наша жизнь перевернулась с ног на голову. Когда военные вертолеты увезли президента и солдат, деревню наводнили фургоны, камеры и люди с микрофонами. Все они приехали, чтобы задать мне миллион вопросов о случившемся. Они разговаривали с папой и с Хамарой, снимали деревню и делали репортажи о том, как команда финнов и американцев достает со дна озера президентский самолет.
Они разбили лагерь на краю деревни, и в небе не утихал рокот и стук вертолетов. Когда эти звуки доносились ночью до нашего дома, мои сны заполнялись картинами лесных пожарищ, образами Морриса и Хазара. И каждый раз из этих кошмаров меня выводил странный шум, доносившийся с горы Акка – там распиливали на части поднятый из воды самолет, чтобы легче было его увезти.
Через два дня после того, как я вывел из леса президента США – мой трофей, к нашей двери подошел военный. Мы с папой стояли у окна и смотрели на толпу репортеров с камерами, терпеливо поджидавших нас у входа. Я смотрел на них и пытался вспомнить, что еще не рассказал из того, чем мне разрешили поделиться. А команда президента мне поставила весьма четкие рамки.
Протиснувшийся сквозь толпу военный отличался строгим лицом, гладко выбритыми щеками и новой отглаженной формой. Под мышкой он держал большую, но тонкую посылку, завернутую в коричневую бумагу. Он уверенно шагнул к двери и трижды постучал.
Папа бросил на меня взгляд и вышел из комнаты. Он открыл солдату дверь, и я услышал тихое бормотание двух голосов. Потом военный ушел, и щелкнул замок. Когда папа вернулся, человек в форме уже успел затеряться в толпе.
– Это тебе, – протянул мне посылку отец.