— Идиотизм! — истерично расхохоталась я, чувствуя: еще немного — и я не сдержусь, а натворю та-а-аких дел… — Еще только этого мне не хватало — в решающий момент гоняться за пожилым дураком…

Но меня неожиданно прервал знакомый голос, прозвучавший из динамика:

— Ника, девочка моя! — тихо и нежно позвал Верховный Навигатор. Точно так же, как он всегда звал меня еще тогда, в Школе…

Потрясенная до глубины души, я бросилась к монитору.

На экране внешней связи появилось худое, скрытое под бинтами лицо бывшего главы Ордена.

— Девочка моя! — опять позвал он, но успокоился и заулыбался, глазами встретившись с моим растерянным взглядом. — Если бы ты знала, как я тебя люблю!

— Я знаю, — с надрывом ответила я. — Я все знаю и помню, Учитель!

Ребята ошеломленно вскрикнули.

Учитель размотал повязку, до этого мгновения маскировавшую его лицо, и сбросил на пол длинные полосы марлевой ткани. Под ней обнаружились до боли знакомые черты: высокий лоб и точеный нос с властно вырезанными ноздрями, покрытые розовыми пятнами почти заживших ожогов.

— Милые мои! — Учитель обвел нас обожающим взглядом. — Умные мои, отважные, повзрослевшие дети! Вы должны завершить возложенную на вас миссию и спасти человечество!

— А вы? — печально спросила я.

— О! — Учитель лукаво улыбнулся. — Когда я понял, что вы с виконтом полюбили друг друга, я отдал ему свой чип, который когда-то смог украсть в лаборатории, где создали вашу партию. Я подделал бумаги и заказал их на один больше, чем требовалось. А потом началась эта ужасная война, и все сплелось в один гигантский узел боли и горя! — Он покаянно вздохнул. — Бесы честолюбия обуяли меня. Я захотел не только выжить любой ценой, но и заполучить все — власть, почитание, ресурсы. Я даже хотел использовать для своих целей тебя, моя милая девочка. Но теперь я понимаю, Захария оказался мудрее меня, — тут Учитель шаловливо подмигнул, словно намекал на мое прощание с могилой директора, — и постиг самую великую истину. Вместе с ним мы сделали из тебя, Ника, святую — почти бога. Но при этом он изначально стремился развить в тебе не только физическую силу, свойственную высшему созданию, но и чисто человеческие качества: широту души, умение сопереживать чужой боли, уважать устремления других людей, любить, мучиться и радоваться. Лишь человек, а отнюдь не бог, — Учитель внушительно поднял указательный палец, словно вел лекцию в одной из аудиторий Школы, — есть финальная ступень эволюции, одновременно сильнейшее и слабейшее звено в развитии разума. И спасибо слабостям Ники, заставившим ее остаться человеком, что означало не противопоставить свои личные интересы потребностям всего человечества, а, наоборот, поставить общие цели намного выше своего эгоизма! И поэтому я заявляю: да здравствует человек, переборовший бога! Богами не рождаются, потому что в первую очередь все мы рождаемся людьми!

И тогда все мы, стоявшие в этот решающий миг перед лицом нашего первого и последнего наставника, не удержались — и соединили свои руки в крепком пожатии дружбы и взаимопонимания.

По впалой щеке Учителя скатилась крупная, прозрачная, как хрусталь, слеза:

— Спасибо вам, дети мои! — проникновенно сказал он.

— Но что вы хотите сделать теперь? — напомнила я, с трудом приходя в себя после возвышенной, героической сцены, только что разыгравшейся в командной рубке.

— Не переживай за меня, моя девочка, — попросил наставник. — Я прожил долгую жизнь и безмерно устал от пролетевших надо мной столетий. Годы тяготят меня. Мой организм, не поддерживаемый более энергией биочипа, быстро изнашивается и стареет — я умираю. И этот неизбежный процесс прекрасен в своей естественности. Прими же его как должное. Но я весьма рад, что мне представилась уникальная возможность искупить причиненное мною зло и уйти героически, как подобает великому Учителю. Отважно — со славой и достоинством, спасая от гибели тех, за кем стоит будущее! — Он обвел просветлевшим взором нашу притихшую аудиторию. — Я уйду вместе со своим отжившим миром, как его последний пророк, как его символ и бог. Трудно быть богом! — иронично хмыкнул он. — Но, — довольная улыбка на миг промелькнула на его тонких губах, — так чертовски приятно!

И мы церемонно склонили головы, отдавая дань высшей почести, предназначенной последнему творцу уходящего от нас мира.

— А теперь позвольте мне поговорить с Никой и Алехандро наедине, — попросил Учитель.

Все лишние покинули рубку. Наставник прикоснулся кончиками пальцев к губам и послал мне воздушный поцелуй: