– Наверное, нет.
– Вот и я о том. Ежели нужно – тележки вон там.
Монтгомери прошел в дальний конец лавки и выкатил одну корзинку на колесиках. На стене там были развешаны в два ряда маски на Хеллоуин – парад гротескных личин. Не все пластмассовые – были и сделанные из резины, которые натягиваются целиком на голову. Когда-то в детстве он хотел подобную штуку.
Подавшись вперед, Монтгомери стал разглядывать их. Довольно страшненькие – этого не отнять. Одна являла собой простой череп с резиновыми дредами, торчащими из макушки. Другие отличались более тщательной проработкой. А самой сложной была маска типа с ножом – естественно, резиновым, – торчащим изо лба. Алый кровавый ручеек сбегал из фальшивой раны на искаженное мукой лицо.
– Поп, а эти маски тоже старые?
Старик выглянул из-за прилавка.
– Не, эти три Хеллоуина назад прибыли, где-то так. А что? Хочешь пошугать завтра ночью местный народец за конфетки?
– Может быть. Но к вам я точно не сунусь. Вдруг вы мне вашу карамельку сунете?
Оценив шутку, Поп снова заухал:
– Парень, она такая старая, что даже не воняет.
– И все равно! – Прокатив тележку вдоль одного ряда, Монтгомери смахнул в нее буханку хлеба.
– Сынок?
– Что?
– Та девчонка из пикапа, Марджори. Хороша, да?
Монтгомери почувствовал, как сердце подкатывает к самому горлу, и каждый его удар отдается во всем теле. И дело было не в возбуждении – в чувстве вины.
– Ну да, наверное.
– Наверное! Эх, был бы я моложе да свободнее – хоть чуть-чуть помоложе – ей-богу, – непременно бы с ней позависал… Вот думаю – и скучаю по тем временам, когда каждое утро со стояком просыпался. А сейчас порой и глаза продираю с трудом.
Монтгомери покатил тележку быстрее. Ему вдруг захотелось сделать все покупки и вернуться к Бекки. Вдали от нее он чувствовал себя неуютно.