Бекки села на причале и закрыла ладонями уши. Хоть бы что: голоса перекрывали друг друга в ее голове, носились ракетами туда-сюда. А потом пришли видения.
Исчезли причал, озеро, деревья. Небо почернело.
Она стояла во тьме, одна… нет, не одна. Что-то еще было. Тени. Они крались среди незримых стволов деревьев, их шаги тревожили покой сухой листвы, под их весом – отнюдь не теневым – трещал ковер из сосновых иголок цвета ржавчины.
Она бежала, а тени бежали следом, пронзая мрак.
Озеро… ей все еще было видно озеро. Но потом какое-то порождение кошмара прыгнуло прямо на нее, загородив собой весь мир.
И – перед ней снова расцвел свет дня.
Она лежала на причале на спине. Напоминающие сахарную вату облака проносились над зелеными верхушками сосен, что росли близ озера, и над ней.
Бекки села и окинула взглядом водную гладь. Ее трясло. Во рту пересохло.
Ужас мало-помалу отступал. Тени снова стали мирными и безвредными. Но остался звук – рев какого-то голодного животного, слышанный ею прошлой ночью. Потом и он умер где-то внутри.
Птицы выводили трели, плескалась вода, вздыхал тяжко ветер.
И вдруг
На миг ее охватил страх… но почти сразу сдал, как сиюминутный приступ. Она узнала звук. Совсем не такой, как в ее голове, знакомый гул «фольксвагена», вроде уютного бормотания швейной машинки. Скрипнули шины. Мотор утих. Открылась дверь.
И Бекки побежала встречать Монти. Слезы катились по лицу, и мысль о его объятиях сейчас не внушала отвращения.
Из газеты «Гэлвистон Ньюс»,
выпуск от 30 октября, стр. 1
Тогда еще никто не подозревал, что между жестоким двойным убийством и тем, что вот-вот должно было произойти с Монтгомери и Бекки Джоунсами, существовала связь.