Дембеля, все это время стояли в сторонке с интересом следя за нашими перемещениями. Подойдя к ним, поблагодарил мужиков еще раз и поинтересовался дальнейшими планами. Нет, то, что они до дома собрались это понятно. Но вот дальше, какие планы? Выслушав ответ, что часть решили зацепиться в городе (ага, без какой-либо квалификации), часть собирается осесть на земле (благо землицу крестьянам предоставили) я только вздохнул и пользуясь послезнанием, начал описывать их ближайшие перспективы. Вспомнил, и о наделах, и о кулаках, и о продотрядах. Рассказал о маячившей в будущем коллективизации.
Мужики сильно озадачились. Федор, даже, сгоряча предположил:
– Дык, что же теперь? Белым идтить помогать, чтобы такой недоли не приключилось?
Я ухмыльнулся:
– Думаешь, там по-другому будет? Продотряды такие же. Кулаки те же. Только что, землицы убавится, да помещиков добавится. Ну и вместо комиссара, будет какое-нибудь благородие.
Мартын скривился:
– Не… этих держиморд мы уже натерпелись во – он провел по горлу ладонью и прищурившись спросил – А ты то откеля, все энто знаешь? Можа все не так страшно будет?
– Сам-то веришь, в то, что сказал? Оглянись вокруг. Видал, чего твориться? Еще и страшнее будет. Когда, года через три, голод массовый начнется, из-за войны да разрухи.
Парни снова призадумались и тут голос подал обычно молчаливый Демид:
– Слухай, паря. Вот ты нам энти страсти рассказал с каким-то умыслом? Так ведь? Чегой тось предложить хочешь?
Унтер смотрел в корень, но я, поначалу, пошел в отказ:
– Рассказал, чтобы вы знали к чему готовиться. А насчет "предложить"… Я сам, пока никто, чтобы вам чего-то предлагать.
Демид не согласился:
– Как это – "никто"! У тебя мандат есть. Цельного полномошного агитатора. И комиссара тутошнего ты по матушке крыл, а он даже и не мявкнул в ответ.
Тут уж задумался я, пытаясь сформулировать мысль. С этими ребятами, еще вчера болтал и заметил интересную штуку. Нет, домой они все рвутся. Но для чего? С родными повидаться. По деревне гоголем пройтись. Может, даже, повезет, вдову какую, тайно оприходовать. И что дальше? Людям, которые три-четыре года назад на войну попали и под смертью ходили, опять возвращаться под руку отца? Ведь недаром говорят, что служивый сын отрезанный ломоть. То есть, родителей, он, конечно, уважает, но и свое мнение имеет. Которое уже не станет замалчивать. Конфликты внутри семьи пойдут. И как оно получится? Куда вывезет? Мужики это понимают. А если учесть, что кроме кровных родственников, их там семеро по лавкам не ждут (все в основном, средние сыновья, которых оженить в свое время не успели) то сейчас служивые напряженно ждали моего ответа.
Если полчаса назад, я бы может быть и сомневался, что им сказать, то сейчас уже нет. А все в основном, потому что, когда проводил осмотр своих жмуриков то удивился тяжести полевой сумки белесого прибалта. Еще подумал – "патроны он там что ли хранит?". Но в сумке оказались не патроны, а четыре колбаски из плотной синей бумаги. Три потоньше одна потолще. Ковырнул бумагу и охренел – три банковские упаковки золотых десятирублевок и одна монетами по пятнадцать рублей. Еще был мешочек. Тоже с желтыми кругляшами и какими-то цацками. То есть, лабус, где-то очень неплохо разжился. Ну а сейчас, через него, и я. Тогда еще мелькнула шутливая мысль, что теперь можно заделаться батькой-атаманом. Это без золотого запаса не атаман, а фуфло. А с финансами – полноценный атаман.
Я не знаю еще, что мне предложит комиссар (в смысле на какое довольствие поставит) но зато я знаю, что лично могу предложить людям, которые последуют за мной. Вот и сказал ребятам, что дескать, на гражданке, сейчас перспектив не вижу. Поэтому, решил собрать свой отряд. Да, так получилось, что под эгидой красных. Нет, революционным пламенем не горю и на фронт не рвусь. В жизни, конечно, всяко может быть и если придется, то и повоюю. Но не рвусь. А они мне показались. Поэтому сейчас разговоры веду. Что и как конкретно будет у красных, не знаю, но от себя могу сказать, что голодными они точно не останутся и в рванине ходить не будут. После чего дал время на размышление, отойдя в сторону и закурив.
В общем что сказать? Невзирая на очень неясные перспективы согласились почти все. Только двое рядовых, решили идти домой и там пытать счастья. А весь командный состав (три унтера и один ефрейтор) двинули со мной. Единственно, обговорили то, что я при первой возможности, организую им побывку домой. Пообещав сделать все от меня зависящие, пошел к Лапину, который к этому времени проявился на крыльце здания санчасти. Вид комиссар имел несколько встрёпанный. Глядя на него, хмыкнул:
– Что? Здешний Пилюлькин требовал с тебя лекарств, денег побольше и бабу потолще?
Михалыч завис: