Ростов, большой город. Причем, не просто так город, а целая столица Донской Советской Республики. Хотя, республик ныне, как блох на собаке. Ну это ладно. Проходящее. А я, оказывается, уже успел соскучится по нормальным, крупным городам. Именно городам, а не селам, станицам или поселкам. Тут, чувствовалось бурление жизни. Ну, или, бурление говн. Кому как. Вон, сразу за вокзалом, мы автоматически попали на митинг. Пока обходили толпу по краю, я волей-неволей прислушивался к оратору. Как ни странно, тот топил не столько против Добровольческой армии (с которой, собственно говоря, южнее и шли бои), а в основном, почему-то, против кадетов. Я, в первые секунды несколько удивился, думая, чем же так насолили Советской власти, учащиеся средних учебных заведений. Но потом, понял, что речь идет о конституционных демократах и школьники здесь не при чем.

А пройдя еще немного дальше, вперлись в следующий митинг. Там все было более-менее понятно. Аниматор, в гражданском пальто, но с ремнем и коробкой маузера, болтающейся сбоку, зажигал толпу призывами бороться как с Деникиным, так и с мародерством. При этом, основной упор, делал не на беляках, или враждебных казаках, а на мародерстве. Наверное, конкретно этот зажигатель сердец, является представителем местных правоохранительных органов, поэтому в своей речи, делает упор на бандитизм и грабежи. Как говориться, у кого что болит…

Вообще, интересно. Я как-то раньше не задумывался, нафига вообще эти митинги нужны? Нет, ну там накачка войск перед отправкой на фронт, это понятно. Объяснение обывателям смысла решений правительства, тоже понятно. Но вот, увидел пару митингов. В двух шагах друг от друга. Посвященные разным темам. И есть такое предчувствие, что этих митингов, каждый день, проводят чуть больше, чем до хрена. А все почему? Объяснение простое – нет сейчас телевидения. Даже радио и того толком нет! Можно, конечно, делать листовки и плакаты с новостями и призывами (что кстати и делается. Вон большие тумбы, все обклеены воззваниями и информационными листками) но это, несколько не то. Нет, грамотных хватает, и они доносят неграмотным, что же в этих бумагах говорится. Только, при этом теряется вся экспрессия!

А вот митинг, другое дело. Оратор, словно ведущий ток-шоу, играет чувствами толпы, тут же отвечая на "вопросы из зала" и реагируя на настроения, как опытный дирижёр. И, судя по всему, хорошие ведущие здесь в цене, так как скучного, неостроумного и мало темпераментного, толпа просто слушать не станет, разбредясь по своим делам. Ну, или, в поисках более забойного аниматора…

Лапин, в происходящем бардаке, чувствовал себя уверенно и пер как танк, уводя нас, куда-то влево от вокзала. При этом пояснив, что идти недалеко и извозчиков ловить, смысла нет. Я же, крутя головой во все стороны, приглядывался, принюхивался и прислушивался к окружающей обстановке. При этом улыбка сама собой растягивала физиономию. Как же я успел соскучится по людям! В смысле, по вот такой толкучке. Правда, потом, мы пошли какими-то переулками, и народу резко поубавилось.

А проскакивая один из проходных дворов, я услышал за сараями какой-то сдавленный вскрик. Детский, или женский. То есть, услышал его не я один. Наш куцый строй, остановился без команды, и все уставились в сторону звука. Только там теперь не кричали, а шла какая-то глухая возня. Комиссар, среагировал быстро. Кивнув в сторону сараев, предложил:

– Посмотрим, что там?

– Само собой. – повернувшись к своим людям скомандовал – Потапов с нами, остальные на месте.

Приготовив оружие, пошли вперед. А когда завернули за остатки поленницы, увидели самую банальную картину. Судя по всему, двое, в солдатских шинелях, поймали какую-то бабенку и собрались ее оприходовать в тихом месте. Один зажимал ей рот, а второй, с растрёпанной редкой бороденкой, пытался расстегнуть пальтишко. Я хмыкнул. Они за своей возней не услышали. Пришлось кашлянуть и громко спросить:

– И чего это вы здесь делаете? А? Мои дрова воруете?!

Несостоявшиеся насильники подпрыгнули и отпустив молодуху (которая тут же забилась в угол) развернулись к нам. Их винтовки, стояли прислоненные к стене, поэтому я продолжил изгаляться:

– Поймал, наконец, татей! Половину дров у меня за зиму скапитализдили! Ну все, гады! Гаплык вам настал!

Редкобородый, растерянно промямлил:

– Э-э… дык это… Какие дрова? Мы тут, с девкой… А-а…

Видно, что солдат лихорадочно соображал, чего же ответить. За насилие могут спросить. И достаточно сурово (не зря, ствол пистолета, смотрит ему между глаз). Или это я из-за дров, так взъярился? И прямо сейчас, шлепну их на месте за то, чего они вовсе не делали?

А я, завел всю эту бодягу, потому что вокзал достаточно далеко и значит, скорее всего, эти мужики не транзитники. Значит, они из местного гарнизона. Если мы сейчас их покалечим, то потом, возможны разборки. А убивать на месте, пока вроде и не за что. Или все-таки шлепнуть, пока никто не видит? Не люблю насильников… Мои сомнения разрешил Лапин:

– А ну, быстро мотайте отсюда, пока живые!

Солдаты, разом кивнув, засуетились. Один потянулся забрать оружие, но я рявкнул:

– Куда грабки тянешь? Я тебе сейчас этот винтарь, в задницу запихну! Бегом нах!

Мужики, опустив головы, быстро протиснулись мимо нас, на секунду остановились, увидев остальных, а потом рванули в сторону арки так, что только шинели развевались.