— Я не помню, чтобы на него было бы, что-либо серьезное, — с достоинством ответил Руденко. — Мне бы сразу же доложили.

— А вы поищите, поройтесь внимательнее. Дайте, в конце концов, команду военному прокурору.

— Узнаю обязательно все, что нужно, Никита Сергеевич, и сообщу вам.

— Перезвоните.

— Обязательно!

В тот же день Генеральный прокурор СССР Руденко сообщил, что этот «сталинист» рулит контрразведчиками в Прикарпатском военном округе.

— Вот и хорошо. Пусть им серьезно займется ваш товарищ, — приказал новый советский вождь.

— Никита Сергеевич, кстати, там у нас трудится толковый и цепкий генерал Лабутьев — военный прокурор округа, — четко ответил Роман Андреевич.

— Ну вот через него и действуйте. Надо этого «сталинского выкормыша», — опять повторился Никита Хрущев, — Кравченко убрать по компрометирующим материалам.

— А если их нет?

— Найти… Я вам приказываю… Вы кто, прокурор или тряпка?

Руденко покраснел и тяжело задышал от такого вопроса, искренне негодуя за «простоту» Хозяина.

Пройдет несколько лет после этого звонка, и произойдет еще один диалог Р.А. Руденко с Н.С. Хрущевым, только не телефонный, а живой. Дело будет касаться судьбы — жизни или смерти валютчиков.

Сын генерального прокурора Сергей Руденко вспоминал, показывая принципиальность своего отца Романа Руденко и волюнтаризм Никиты Хрущева:

«В 1961 году состоялся серьезный разговор отца с моей старшей сестрой Галиной. Отец сказал, что на состоявшемся заседании по делу валютчиков Рокотова и Файбышенко Хрущев потребовал применить к ним высшую меру наказания — расстрел.

Это означало придание закону обратной силы. (Смертная казнь была в тот период отменена. — Прим. авт.) Отец в ответ заявил, что он с этим не согласен и лично не даст санкцию на такую меру, так как это противозаконно.

— Авы чью линию проводите — мою или чью-нибудь еще? — спросил Хрущев.

— Я провожу линию, направленную на соблюдение законности, — ответил отец.

— Вы свободны, — сказал Хрущев…»

В этом поступке весь новый вождь, который не считался ни с какими законами, не понимая, что право — исторический показатель, а не исторический фактор. И таких не поступков, а проступков и даже преступлений на своем веку было совершено Хрущевым немало…