— Это ещё что, — ухмыляется дед, — Ты бы слышал, что он мне о реформах в экономике и идеологии задвигал. Я сам обалдел.

— Сколько тебе лет было на момент гибели в Белом Доме? — Ивашутин с прищуром смотрит на меня.

— 32 года.

— А воинское звание, ты говорил, капитан?

— Так точно. На момент увольнения был капитаном.

— И откуда у тебя такие знания?

— А я хорошо учился. В Афганистане разведвзводом командовал. Чтобы подчиненных сохранить, пришлось многому научиться, оперативной обстановкой владеть, с офицерами КГБ и ГРУ взаимодействовать. А ещё и в военной семье рос. Сами видите, дед у меня боевой. А отец военным советником в Анголе был.

— Это он тебе рассказывал? — остро глянул Ивашутин.

— Это я уже после распада Союза узнал. Товарищ генерал армии, мы отвлеклись. Позвольте продолжить?

— Продолжай.

— По поводу ликвидации Гвишиани. Это дело деликатное, поэтому непосредственно офицеров ГРУ к нему лучше не подключать, во избежание слива информации. Лучше через одного доверенного сотрудника договориться с РАФ или итальянскими «Красными Бригадами». Пусть они этого гада исполнят. Общаться непосредственно с лидером с условием сохранения конфиденциальности. Наверняка в ГРУ такие контакты есть. Или имеется возможность их установить. Ребята — фанатики и уже приобрели определенный профессионализм, пусть на Союз поработают. А Вы им чем-то поможете, и от терактов на плодотворную работу на благо Союза переориентируете. Пусть наших врагов мочат. Это вполне отвечает их взглядам и идеологической позиции.

— Посмотрим, — Ивашутин задумывается, — Во всяком случае, твоя идея не лишена здравого смысла. Может сработать. Главное, не ошибиться. Знаешь, у меня есть небольшое сомнение. Понимаю, что твоя информация по предателям полностью подтвердилась, и прогнозы сбылись. Но не хочется рубить с плеча. Это радикальные меры, чреватые серьезными последствиями.

— Петр Иванович, — укоризненно смотрю на начальника ГРУ, — извините за прямоту, но вы немного не отдаете себе отчет какие это люди и на что способны. Давайте я вам дам информацию для размышления. Тем более что часть её вы можете проверить прямо сейчас. Расскажу, что уже произошло и что будет в ближайшие годы с противниками и партийными деятелями, мешающими Андропову и его команде прийти к власти.

— Расскажи, — кивает Ивашутин

— Два года назад, в 1976 году началась странная эпидемия среди высших руководителей Союза. Первым умер министр обороны Андрей Гречко. Он был против использования армии в Венгрии и Чехословакии в 50-ых годах. Андрей Антонович считал, что армия должна защищать Родину, а не участвовать в политических разборках, в частности, подавлении бунтов. Гречко также критически относился к ведомству Андропова. Он выражал неудовольствие, тем, что Юрий Владимирович раздул штат КГБ до полумиллиона. Вы помните Гречко?

— Конечно, помню, знал лично. Он моим непосредственным начальником был. Но ему уже 72 года стукнуло на момент смерти.

— Если помните, то должны знать, что маршал, несмотря на возраст, отличался отменным здоровьем.

— Да, — вздохнул Ивашутин, — энергии и силы у него было как у молодого. Постоянно в волейбол играл со всем командным составом во Дворце тяжелой атлетики ЦСКА. Гулял часами возле своей дачи. Однажды мы с ним часа три по лесу бродили. Он ещё меня приглашал в теннис поиграть, но я не умею. А Андрей Антонович как заводной с ракеткой прыгал на кортах.

— Вот видите, — обрадовался я, — чувствовал себя отлично, ни на что особо не жаловался. А тут раз, и неожиданно умер. 26 апреля 1976 года его внучка обнаружила сидящем на диване, но уже холодным. Странно, не находите?

— Я пока тебя слушаю. Выводы буду делать потом, — каменное лицо начальника ГРУ бесстрастно.