Кремлевский врач Часов добил его, буквально заставив старика с эмфиземой легких, отправиться для лечения на высокогорный курорт — Кисловодск. До смерти Черненко, все политические соперники Горбачева в Политбюро были устранены или дискредитированы.

В конце 1984 года в Чехословакии после маневров вооруженных сил Варшавского договора, четыре министра обороны: ГДР, Венгрии, Чехословакии и СССР, присутствующие на учениях, умерли с интервалом в несколько дней. В том числе и противник Пятнистого — Дмитрий Федорович Устинов. С одним и тем же диагнозом — «сердечная недостаточность».

Гришин и Романов к тому времени были скомпрометированы. О первом распространялись байки, что он сотрудничает с теневиками, сожительствует с Татьяной Дорониной. Романову вменяли в вину, запущенный радио «Свободой» и ещё агентами Андропова слух о свадьбе дочери в царском дворце и разбитом на ней старинном сервизе.

Щербицкого, при избрании Горбачева генсеком, задержали в США по надуманному «визовому» вопросу, не позволив явиться вовремя и противодействовать восхождению Пятнистого на вершину власти.

Выложив информацию, я настаивал, что Горбатого надо убрать немедленно. Как минимум, с политического Олимпа. Во избежание неприятных сюрпризов в будущем.

Старики, побурчав, согласились. Еще два-три часа обсуждали детали совместных действий и согласовывали общую стратегию.

Потом Виктор отвез меня домой. Сидя в машине, обдумывал результат переговоров. Встреча прошла плодотворно. Один только досадный момент не давал покоя. В этой суматохе я не успел рассказать деду о нападении на родителей. Перед встречей не хотел, чтобы он не разволновался. А после просто не получилось. Да и заработались так, что я на какое-то время об этом банально забыл. Чувствую, когда Константин Николаевич об этом узнает, мне серьезно влетит.

Домой я попал ночью. Родители уже спали. Пришлось перекусить бутербродами с чаем, и тоже отправляться «на боковую».

А на следующее утро пришлось идти в школу. Зеленоглазка по-прежнему меня игнорировала, хотя сидела рядом. Общались только по необходимости и в основном междометиями.

Учителя меня не трогали, и я спокойно досидел до конца уроков. Дома разогрел себе борщ, пообедал, быстро сделал уроки и отправился в ВПК «Знамя».

В клубе меня на меня сразу налетели Мальцев, Потапенко и Миркин.

— Леха, слышали, что на вас с Александром Константиновичем, бандит вооруженный напал, а вы его спеленали. Это правда? — возбужденный Миркин чуть не кричал. Несколько ребят, переодевавшихся в раздевалке, с любопытством уставились на меня.

— Ты слухи как бабка базарная собираешь? — иронично отвечаю Миркину, делая страшные глаза.

— Да ладно, Игорек пошутил, — Мальцев моментально понимает меня, — идем лучше в совещательную комнату, поболтаем.

— Пошли, — соглашаюсь я.

Через минуту мы уже в комнате у сэнсея. Здороваюсь с Зориным. Ребята тормошат меня, требуя рассказать, что произошло.

Но ответить я ничего не успеваю. В коридоре раздается непонятный шум.

— Можно? — на пороге появляется Морозов. За ним маячит здоровенная фигура главного милиционера.

— Конечно, товарищи, — поднимается Зорин, — проходите, садитесь.

Секретарь райкома комсомола в компании с начальником милиции города приезжают к нам в гости. С чего бы это? Чувство тревоги и ожидания неприятностей волной прокатывается по груди, заставляя насторожиться. И не меня одного. У сэнсея на секунду мелькает тревожное выражение в глазах. А потом на лицо снова возвращается приветливое и добродушное выражение.